Петр Нечай: Звезда Егорова

Говорившие критиковали военное командование за то, что словацкое войско плохо взаимодействует с ополченцами и партизанами. Там, где это взаимодействие налажено, — успех. Называли боевой участок подполковника Чернека и Телгартский участок капитана Станека, где гитлеровцы топчутся на месте.

Егоров поискал глазами капитана Станека, боевого побратима, с которым вот уже столько дней они держат упорную оборону под Телгартом. Станек, встретившись с Егоровым взглядом, улыбнулся.

Егоров слушал названия городов и опорных пунктов, оставленных словацкой армией: Липтов, Ружомберок, Мартин… Первые города, освобожденные бригадой Егорова. Теперь там немцы. Они жгут дома и убивают жителей. Кто несет за это ответственность?..

С приездом Виеста Голиан облегченно вздохнул, как будто лондонский генерал привез с собой нечто, способное изменить сложившееся на фронтах положение. А сам Виест явно растерялся под градом вопросов, смысл которых сводился к одному: способно ли командование повстанческой армии справиться с военным кризисом?

Наконец он попросил слова.

— Мне, только что прибывшему на повстанческую территорию Словакии, трудно давать какие-либо оценки или высказывать свое мнение по поводу происходящих событий. Я знаю, что меня ожидает тяжелый крест. Я готов его нести и постараюсь выдержать испытание, которое мне предстоит. Конечно, с помощью столь высокого органа, как Словацкий национальный совет. Но не слишком ли много надежд возложено на повстанческую, или Первую чехословацкую, армию в этом восстании?..

Виест пожал плечами и сел на свое место в президиуме. Снова воцарилась тишина в актовом зале.

Голиан предпочел отмолчаться. С приездом Виеста он облегченно вздохнул, как будто лондонский генерал привез с собой нечто, способное изменить сложившееся на фронтах положение.

На трибуну стремительно взбежал порывистый темноволосый человек.

— А это кто? — спросил Алексей Асмолова.

— Ян Шверма, член ЦК Компартии Чехословакии. Мы вместе с ним прилетели. Светлая голова, — добавил Алексей Никитич после небольшой паузы.

— В двух километрах от города идет бой. Слышите? — Шверма поднял палец, приглашая прислушаться. — Враг угрожает столице восстания, самому восстанию. Надо не разговаривать, а действовать.

Зал насторожился. Начало речи было неожиданным.

— Я прибыл из СССР, — продолжал Шверма. — Не знаю, есть ли на свете еще народ, на долю которого выпали бы такие испытания. Эта страна пережила очень тяжкие моменты, куда тяжелее, чем вы сейчас переживаете в Банска-Бистрице. В 1941 году немецкая военная машина дошла до Москвы. Тогда Москва жила в нужде, люди днем трудились на предприятиях, получая ломоть хлеба и тарелку супа, а ночью рыли окопы, строили баррикады или ухаживали за ранеными… А здесь по улицам слоняется множество людей, которые требуют внимания к себе, не отдавая ничего для восстания.

Егоров заметил, что присутствующие смотрят на них, советских людей, отбивших натиск врага на родной дом, а теперь помогающих это сделать своим славянским братьям. Он почему-то вспомнил, как удивилась хозяйка корчмы в Горне, когда узнала, что у него двое детей и он оставил их, чтобы идти воевать за ее Словакию.

Голос Швермы зазвенел:

— В тяжкий час советские люди сохраняли порядок и дисциплину, они были едины в стремлении разбить врага и суровы. Они прогнали фашистов от стен своей столицы, вышибли их со своей земли и теперь протягивают руку помощи нам.

После Швермы выступали многие. Почти всю ночь гудели голоса в актовом зале ратуши, и только перед рассветом участники заседания совета стали разъезжаться.

Советские командиры собрались своим боевым землячеством в кабинете Асмолова.

Величко подошел к сидевшим в сторонке Егорову и Садиленко.

— Слушай, Алексей, что я тебе хочу рассказать… Прошлый раз, как только ты уехал, со стороны противника послышалась автоматная стрельба, причем стреляли явно из наших автоматов. Немцы тоже открыли огонь. Мы поняли, что к нам выходит кто-то из своих. Завязали перестрелку, отвлекая фрицев на себя, и скоро увидели группу партизан. Они несли на палатке контуженого и раненого командира. Партизаны сказали, что воюют в отряде Резуто, а раньше были у Федорова. В бою ранило и контузило их начальника штаба, Клокова, и они решили вынести его через фронт к нам, на свободную территорию. Ты знаешь таких, Резуто и Клокова?

— Еще бы не знать! Они были в роте Садиленко. — Егоров показал на Алексея Михайловича. — Куда же отправили Клокова?