Петр Константинов: Под звездами Фракии

Махмуд-хан со своей свитой въезжал в Филибе.

Он уже побывал во многих местах санджака [1] Сандж а к, каз а , вилай е т (тур.) — административно-территориальные единицы в султанской Турции. посетил все казы к югу от Балкан и теперь решил отдохнуть в большом румелийском городе. Сын Абдул-Хамида, наследник турецкого престола, медленно ехал впереди свиты, хмурил густые темные брови, старался не смотреть по сторонам. А улицы, как всегда, были запружены шумными толпами. Аяны — именитые почетные граждане — в праздничных одеждах; бедные дервиши, ожидавшие у фонтанов крика муэдзина; иноземные купцы и монахи-капуцины у ворот постоялых дворов; нищие — очень много нищих — рядом с богадельней под высоким, стройным, как свеча, минаретом Имарет-джами. Вокруг был город: каменные дворцы правителей вилайета и местной знати на склонах трех холмов, торговые склады вдоль улиц, богатые, усыпанные алтынами витрины лавок сарафов [2] Сар а ф (тур.) — держатель ценных бумаг и валюты, меняла. и золотых дел мастеров… а за ними — кварталы бедняков, серые приземистые домишки ютились даже на другом берегу Марицы.

Кавалькада проезжала мимо мечети Мурада Второго, направляясь к дворцу муллы Керим-паши, где должна была остановиться, когда Махмуд-хан впервые увидел Зо и .

Это случилось неожиданно. На углу, напротив мечети, собралась пестрая толпа: ремесленники, торговцы, простолюдины — правоверные и гяуры. Завидев сына падишаха, все пали на колени. Махмуд-хан повернул голову и встретился взглядом с молодой женщиной в зеленом бархатном платье. Гяурка спокойно стояла на пороге лавки и рассматривала его умными, лишь слегка удивленными глазами. Она даже не шевельнулась, в ее осанке были достоинство и легкая надменность.

Махмуд-хан наклонился в седле и спросил едущего рядом Керим-пашу:

— Чья это лавка, паша?

Кернм-паша насмотрел в указанную сторону и тотчас ответил:

— Сарафа Мавродня Маво-оглу, повелитель.

— Он грек?

— Нет, болгарин. Просто имя у него такое. Самый богатый я влиятельный меняла в Филибе. У него торговые связи даже в Калькутте — в индийских землях.

Махмуд-хан кивнул и, отвернувшись, стал смотреть вперед. Самолюбие его было задето. Хотелось еще раз встретить взгляд гяурки, но шестьдесят пашей и три отряда спахиев [3] Спах и я (тур.) — конный воин, награжденный за службу султану землями; турецкий феодал. за спиной не позволяли ему этого сделать.

Отдохнув во дворце муллы, гости спустились с холма — день уже перевалил на вторую половину — и два часа провели на молитве под сводами голубого купола Имарет-джами.

Из мечети вышли поздно — над Филибе уже спускался вечер. На склонах холмов зажглись золотистые мерцающие огни. Торговая улица, ведущая к базару, опустела, вершины минаретов, как погасшие свечи, терялись в темной дымке неба. Тихое спокойствие окутало город.

Махмуд-хан пожелал вернуться во дворец пешком. С ним шел Керим-паша, свита двигалась поодаль.

Только сейчас Махмуд-хан решился поделиться мыслями, которые занимали его все послеполуденное время.

Начал он издалека — с того, как богат город, какие искусные здесь золотых дел мастера, и наконец завел речь о Мавродии.

— Его дочь, Зои, которую видел повелитель, — сказал Керим-паша, — месяц, как вернулась в Филибе. Ее не было пять лет, она жила у родственников в Липиске.

— Сколько детей у этого сарафа? — спросил Махмуд-хан.

— Одна только дочь, потому и дрожит над ней Мавродий. Год назад пришло известие, что Зои заболела, так отец ходил как в воду опущенный, пока она не поправилась…

— Почему отец разрешает такой молоденькой девушке показываться на улице, учитель? — снова спросил Махмуд-хан, помолчав.

— Она так привыкла, повелитель. И одежда, и обхождение у нее на иноземный манер, как в Липиске.

Керим-паша долго рассказывал о сарафе, и Махмуд-хан много узнал о домочадцах Мавродия Мано-оглу. Сказал он и о том, что в доме его есть такие золотые украшения, которым подивился бы сам падишах, что каждый год сараф жертвует на благотворительные цели — церквам, богадельням, постоялым дворам для нищих странников и приютам по сорок румелийских кеси, то бишь по два миллиона грошей.