Петр Нечай - Звезда Егорова

Гости с Егоровым и Садиленко поднялись на насыпь и осмотрели место минирования. Никаких следов!

— Ну и ну! У вас тут и в самом деле лесная академия. Молодцы! — Коротченко пожал руки Егорову и Садиленко. — Думаю, Тимофей Амвросиевич, опыт организации стоило бы и в другие соединения передать. Вы только подумайте, как толково все организовано!

— Поучиться тут и в самом деле есть чему, — согласился Строкач.

Несколько часов провели гости на полигоне, наблюдая за учебой партизан и беседуя с ними. Молодой минер, недавно пришедший из отряда в роту Садиленко, веснушчатый паренек с хитрыми зеленоватыми глазами, когда Старинов его спросил, не трудно ли учиться, горестно произнес:

— Трудно. Мне эти мины что темная ночь в лесу. Каждый сук страшен. Слушаю и ничего не соображаю: какие-то вибраторы да ампулы, или как их там называют? Нет, не раскусить мне эти штучки, товарищ командир. Лучше уж автомат…

Старинов после этого разговора отвел Егорова в сторонку.

— На самом деле трудно, или хитрит? А, Алексей Семенович?

— Немножко хитрит, немножко правду говорит, Илья Григорьевич. Да только где их, других-то, найдешь? Мы вместе с начальником штаба Дмитрием Ивановичем Рвановым, с командирами и комиссарами отрядов ночи просиживали за списками, обсуждали каждого кандидата, отбирали ребят — все больше коммунистов и комсомольцев… Но некоторым и на самом деле не под силу все эти премудрости.

— Ну, и как же думаешь выходить из положения?

Егоров горько усмехнулся:

— Придется учить таких, какие есть. На практике показывать, давать руками щупать.

— Смотри, Алексей Семенович, чтобы только руки не поотрывало…

Гости уехали, но продолжить занятия минерам так и не удалось. Не успела развеяться пыль под копытами лошадей, унесших высоких гостей, как с заставы снова поступил сигнал: «Чужой на полигоне».

— Везет нам сегодня на гостей, — махнул рукой Егоров и приказал пропустить человека.

Он думал встретить еще кого-нибудь из Москвы, из партизанского штаба, даже приготовился докладывать, но перед ним стоял… Павел Строганов.

— А-а, пропащий! Откуда? — раскинув руки, кинулся Егоров навстречу другу.

— С небес, Алеша, откуда же нам браться?! — засмеялся Строганов. — Только теперь посадочным, а не парашютным десантом, с начальством. Они ускакали на конях, а я пешочком.

— А ну, дай-ка я на тебя взгляну издали. — Егоров выпустил из крепких объятий друга, отошел на шаг.

Строганов, невысокий ростом, в своей коротенькой кожанке, зеленых галифе с кожаными леями и забрызганных сапогах, поправив черную каракулевую кубанку с зеленым дном, вытянулся и не то в шутку, не то всерьез доложил:

— Товарищ старший лейтенант! Партизан Павел Строганов прибыл в ваше распоряжение, чтобы вместе громить фашистскую нечисть!

— Вольно! — с усмешкой скомандовал Егоров. — Но ты все-таки расскажи, как попал обратно в Москву. А то нам сообщили, что ты там, а подробностей не знаем.

Партизаны тесным кольцом окружили друзей. Смущаясь, Павел умоляюще шепнул Егорову:

— А может, не надо, а?

— Да ты что? Или у тебя какие-то секреты?!

— Не то чтобы секреты, а просто неинтересная история…

— Все равно давай, друг. У нас принято все начистоту, — отозвался Алексей Садиленко.

— Ну, если так, тогда терпите, — преодолевая неловкость, согласился Строганов. — Вот только не знаю, как и рассказывать…

Он медленно вытащил кисет с махоркой и, свернув цигарку, передал его по кругу.

— Случилась со мной настоящая оказия. Приготовились мы тогда прыгать. Пока ты стоял рядом, и я чувствовал себя уверенно, а когда ты сиганул в темную пропасть, у меня мурашки по коже поползли. «Конец всему», — резанула мысль. Я стал пятиться от двери, зацепился за какой-то ящик и загремел. Это увидел бортмеханик, который нас выпускал, и кинулся ко мне. Схватил за ремни, чтобы помочь встать, да, видно, кольцо зацепил и вырвал его. Я уж и не соображаю ничего, вскочил и двинулся, как лунатик, к двери, а сзади парашют вывалился из ранца. Я-то не вижу ничего, а механик заметил, оттаскивает меня. Ну, а я теперь рвусь прыгнуть. Думаю: «Так тому и быть. Вперед!» — Павел обвел доверчивым взглядом слушателей, покатывавшихся со смеху. Потом затянулся несколько раз дымом и стал продолжать свою исповедь: — Я рвусь, а бортмеханик отталкивает меня и ругает на чем свет стоит. Наконец вместе со стрелком они швырнули меня куда-то за мешки и начали их выталкивать в дверь. Тут я стал приходить в себя. Самолет взял обратный курс, а я стал просить летчиков, чтобы высадили меня, чтобы повернули назад, да куда там…