Владимир Михановский - Прыжок над бездной

Повинуясь лающей команде офицера, несколько солдат отделились от общей массы и подбежали к окопу. Таня понимала, о чем они переговаривались: на курсах она изучала и немецкий язык.

Один солдат схватил ее за руку и дернул так, что у Разумовской в глазах помутилось. Точно таким же манером выдернули из окопа Сеню, вторично раненного – он едва не потерял сознание от потери крови, – и пинками погнали их в тыл.

– Таня, там Таня! – донесся до нее голос Аникеева, перекрывший звуки выстрелов. – Вперед, за мной!

Партизаны ринулись в атаку, но силы были слишком неравны. Пришлось, ничего не добившись, вернуться на исходные позиции. Бой распался на короткие ожесточенные стычки. Каждый понимал, что теперь перед ним одна задача – продать свою жизнь подороже. Если помощь и будет, то слишком поздно, подумал командир.

Группа фашистов пробивалась к бункеру, где находились раненые, когда в небе послышался гул.

– Бомбить летят. Это конец, – сказал командир, на миг подняв голову.

Гул усилился.

– Наши! – закричал комиссар.

Все приободрились, но тут же закралось сомнение: а может, наши летят по другому заданию, и нет им дела до Богом забытого Танеевского полигона? Замешкались и гитлеровцы: появление наших самолетов, когда победа была так близко, никак не входило в их расчеты.

Утреннее небо почти очистилось от туч, ветер приметно ослаб, словно всю свою силу растратил за ночь.

Вскоре все увидели, как из-за облака вынырнул самолет. Он резко пошел на снижение.

О том, чтобы самолет сел на полигоне, не могло быть и речи: слишком малый пятачок оставался свободным от немцев.

Николай Николаевич просигналил ракетой, что садиться нельзя, и пилот покачал крыльями в знак того, что понял его. Враг к этому моменту пришел в себя и открыл по самолету яростный огонь.

– Неужели так и улетит обратно? – разочарованно произнес кто-то из партизан.

– Гляди! – перебил его другой.

Из самолета, словно горох из перезрелого стручка, посыпались люди и камнем полетели к земле. Перед самой землей, когда казалось, что столкновение неизбежно, над каждым из них, подобно диковинному цветку, расцвел пышный купол парашюта. Отдельно, под более обширными куполами, опускались, покачиваясь, контейнеры с оружием и боеприпасами. Десантники открыли огонь по фашистам еще в воздухе, из-под парашютных куполов, а самолет лихо развернулся и улетел на восток. Едва приземляясь, десантники отцепляли парашюты и бросались в бой.

Сергей Чайкин подскочил к вражескому офицеру, который очередью из автомата готовился уничтожить раненых у бункера, и ударом ноги вышиб у него оружие. Тот схватил его за руку, пытаясь вывернуть. Сергей упал на землю, увлекая за собой врага, и они сплелись в поединке. Улучив момент, Сергей выдернул из ножен десантный кинжал и неуловимо точным движением всадил его под лопатку противника. Тот коротко дернулся, крикнул что-то и затих, распластавшись на земле…

Десантникам и партизанам удалось отогнать гитлеровцев.

Воспользовавшись короткой передышкой, Чайкин и Аникеев спустились по ступенькам в бункер.

– Здесь где-то бумаги должны быть, – нетерпеливо произнес Чайкин. – В нескольких папках.

– Есть папки. Пойдем, покажу. Вот здесь, в комнате радистки.

Чайкин вбежал в помещение, открыл одну папку, другую, быстро просмотрел. Сомнений нет, это совсем не те бумаги, о которых ему говорили.

У Сергея, словно на фотопленке, отпечатался в памяти разговор с руководителем операции, а также план главного бункера, на котором тот поставил карандашом крохотный, почти незаметный крестик.

– Там сейф, в нем остались документы, – заключил руководитель операции. – Их необходимо доставить или в крайнем случае – уничтожить. Они не должны попасть в руки врага.

Теперь, очутившись в бункере и припомнив план, десантник, не мешкая, бросился в узкий полузасыпанный проход. Кое-где приходилось пробираться боком, в одном месте вылезшая арматура распорола комбинезон и оцарапала плечо.

Вдоль коридора шли двери, одни были заперты, другие распахнуты настежь. Отыскав нужную, десантник остановился: «Здесь!» На двери висел замок. Сбив его прикладом автомата, Сергей вошел в помещение. Щелкнул фонариком, осмотрелся. В небольшом помещении не было почти никакой мебели, если не считать старенького канцелярского стола да нескольких стульев. В углу на деревянной подставке стоял небольшой сейф.

Взгляд Сергея задержался на черной прямоугольной доске, обычной школьной доске, приколоченной прямо к стене. Доска сверху донизу была испещрена формулами, небрежно выведенными мелом.