Владимир Михановский: Погоня

ВЛАДИМИР МИХАНОВСКИЙ

ПОГОНЯ

За городом, в пятнадцати минутах езды магнитоходом, помещался Музей звездоплавания. Прямо под открытым небом стояли ракеты, намертво прикованные к железобетонным постаментам. Одни были нацелены в зенит и, казалось, ждали лишь стартового сигнала, чтобы взмыть ввысь. Другие корабли лежали на боку, почти скрытые буйно разросшейся зеленью. Если входной люк помещался высоко, к нему услужливо вела лесенка. Забравшись внутрь, посетитель мог ознакомиться с тем, как жили, на каких кораблях летали пятьдесят, или сто, или двести лет назад. Лучшим экскурсоводом, которого больше всего любили посетители, приезжавшие сюда со всех концов обжитого землянами мира, был бессменный директор музея Антон Петрович Сорокин. Смуглый и худощавый, он выглядел, пожалуй, моложе своих пятидесяти. Кроме многочисленных роботов, под его началом находились сорок пять слушателей Звездной академии. В основном это были студентки-старшекурсницы исторического факультета, которые проходили здесь преддипломную практику. Работы хватало всем. Когда очередная ракета возвращалась из дальнего рейса, на Земле проходило, как правило, несколько десятков лет со дня ее старта. Техника за это время продвигалась далеко вперед, менялись конструкции кораблей, и поэтому возвратившийся из полете корабль оказывался безнадежно устаревшим. Да и самих возвратившихся астронавтов люди Земли подчас понимали не без труда. Земляне со скрытым удивлением разглядывали странную, известную лишь по старым книгам одежду космонавтов, их неуклюжие, допотопные корабли. Звездолеты, как правило, помещались в музей, а космонавты долго еще чувствовали себя чужаками на гостеприимной, но так изменившейся Земле. Однако проходило время, и холодок отчужденности звездопроходцев таял. К музею со стороны вокзала вела неширокая аллея. Старые клены, уже тронутые осенью, шелестели под резкими порывами холодного сентябрьского ветра. Антон Петрович поплотнее запахнул плащ и, бросив взгляд на хронометр, прибавил шаг: было без трех минут девять. Возле ворот на скамье сидел человек. "Ранний посетитель", - подумал Антон Петрович. Когда он поравнялся, человек встал и, вежливо коснувшись шлема, спросил: - Простите, вы директор музея? - Я. - Прекрасно! Очень рад. Я много наслышан о вас, дорогой Антон Петрович. - Очень приятно. - Антон Петрович едва не вскрикнул от железного рукопожатия гостя. - Позвольте представиться, - не очень кстати улыбнулся посетитель. Джордж Стреттон - инженер-конструктор Эдинбургского полигона. Мне бы хотелось ознакомиться со "Спартаком" - звездолетом капитана Денисова. Меня интересует схема управления кораблем. Вот мои бумаги... - Что ж, прошу, - сказал Антон Петрович, пропуская вперед гостя. Широко шагая, гость рассказывал о работе Эдинбургского астроцентра, о том, как добирался сюда. В его оглушительном басе Антону Петровичу почудилось что-то нарочитое, искусственное, но что именно - он никак не мог определить. Лицо посетителя и вся его фигура дышали железным здоровьем. - Ты что, Роб? - Эта реплика директора относилась к огромной шарообразной фигуре, преградившей Стреттону вход. В ответ робот пробурчал что-то маловразумительное. Его глаза-фотоэлементы были направлены на раннего посетителя. - Что с тобой? - изумился Антон Петрович. - Отправляйся-ка на Мельхиоровую площадку и приведи ее в порядок. Немедленно, - добавил он, видя, что робот почему-то колеблется. Шарообразная фигура неуклюже двинулась выполнять приказание. - Не пойму, что случилось с Робом, - извиняющимся тоном сказал директор, обращаясь к Стреттону. - Он всегда отличается крайней исполнительностью. Возможно, это осенние погоды так на него действуют... - Может быть, - быстро согласился Стреттон. Вскоре они подошли к гигантскому звездолету, укрепленному на вертикальных стабилизаторах. Как Гулливер, высился он среди своих собратьев. Линии корабля четко вырисовывались на фоне утреннего неба. Титановые бока, потускневшие от ледяного дыхания космоса, казались шкурой невиданного чудовища. С первого же момента, как только Антон Петрович затворил люк и нажал кнопку пневматического подъемника, на него посыпались вопросы. Стреттон оказался необычайно любознательным. Его интересовало буквально все. Как осуществляется локальное наблюдение? Как работает пульт управления кораблем? Как мог капитан Денисов один управлять кораблем в беспримерном полете к Юпитеру? Антон Петрович и Джордж Стреттон обходили каюту за каютой, отсек за отсеком, а поток вопросов все не иссякал.