Петр Лебеденко - Навстречу ветрам

Не представляю. — И подумал: «Она вспомнила об Андрее».

Наш Андр Юшка, наверно, часто видит все это сверху, — сказала Лиза.

Игнат молча смотрел на. море.

Что ж ты молчишь. Бледнолицый? Можно подумать, что тебе неприятно, когда я говорю об Андрее… Сидишь, насупился. — Она коротко засмеялась. — Небось, завидуешь?

Ее злой смешок ударил Игната сильнее, чем ее слова. Но он сумел подавить обиду.

Нет, не завидую. Каждому свой удел.

Верно, Игнашка. — Лиза вздохнула с притворным сочувствием, и он это понял. — Кому что написано на роду, тот с тем и умрет… Рожденный ползать, летать… — Лиза провела ладонью по воздуху слева направо и докончила мысль: — Летать не будет!

Она привстала, поправила измятое платье:

Ну что ж, пойдем? Уже пора…

Нет-нет, Лиза. — Игнат схватил ее за руку, снова усадил на скамью. — Давай посидим еще немножко. Хотя немножко, хорошо?

У тебя какое-то сегодня странное настроение. Бледнолицый… — Лиза сделала неопределенный жест. — Может быть, ты хочешь что-нибудь сказать?

Хочу, Лиза. И понимаешь, что-то меня удерживает. Сам не знаю. Ведь у нас с тобой всегда было все так просто, а вот… Лиза, скоро меня, наверно, возьмут в армию. Ты слушаешь меня?

Игнат взглянул на девушку и поразился:

«Какое у нее безразличное, безучастное лицо! Неужели ей непонятно мое волнение? И почему она сегодня такая… Ей словно неприятно быть со мной. Нет, она такая не только сегодня. Уже давно…»

Ну? — Лиза нетерпеливо повела плечами. — Чего же ты замолчал?

Лиза, — Игнат все-таки решил высказать все до конца. — Я каждую минуту думаю о тебе. Понимаешь, каждую минуту. Ты ведь знаешь, как я тебя люблю?

Он хотел заглянуть ей в глаза, но они были прикрыты длинными ресницами. Взгляд его задержался на ее губах. Ему показалось, что Лиза улыбнулась. Он прижал ее руку к себе и прямо сказал:

— Лиза, давай поженимся.

Как часто Игнат представлял себе вот такую минуту. Каждый раз, когда он мысленно произносил эти слова, перед ним представали картины, никогда не похожие одна на другую. То ему казалось, что Лиза обязательно должна ласково погладить его по лицу и прошептать с закрытыми от волнения глазами: «Спасибо тебе, Игнаша, что веришь в меня…» То он видел Лизу бросающейся в его объятия с веселым возгласом: «Наконец-то Бледнолицый решил сделать меня своей женой!» Или она посмотрит на него и просто скажет: «Я согласна, Игнат».

С моря подул ветерок, маяк бросил в сгустившиеся сумерки свой первый луч. На рейде отзвонили склянки: дзинь-дзлинь, дзинь-дзлинь… И опять тишина.

Лиза сидела молча, глаза ее все так же были прикрыты длинными ресницами.

Ты молчишь, Лиза? — прошептал Игнат.

Он придвинулся к ней совсем близко и, полуобернувшись, положил обе руки на ее плечи. Лицо девушки казалось застывшим и… жестким.

Лиза!

Она вздрогнула, будто очнувшись от глубокого раздумья. Потом приподняла ресницы, и в ее глазах на миг мелькнул отблеск вспыхнувшего луча. Маяк погас, погас и отблеск.

Лиза, — снова прошептал Игнат. В голосе его была тревога. — Ты почему молчишь?

Она вдруг встала со скамьи, сделала несколько шагов к морю и снова вернулась. Игнат тоже встал. Он смотрел в ее лицо и ждал.

Красивый был сегодня закат, — наконец проговорила Лиза. — Правда, Игнат?

Он не понял, что она этим хочет сказать, и промолчал.

А я не люблю закаты! — резко продолжала девушка, не дождавшись ответа. — Не люблю, какими бы красивыми они ни были. Потому что после заката вскоре наступает ночь. А ночью замирает жизнь… Да, жизнь ночью замирает…

Смысл ее слов, кажется, начинал доходить до его сознания.

Ты думаешь, — тихо спросил Игнат, — если мы поженимся…

А разве это обязательно должно случиться? — прервала Лиза. — Почему ты вдруг решил, что мы должны пожениться?

Не вдруг, Лиза, я давно хотел сказать тебе об этом.

Он казался ей сейчас каким-то жалким, обиженным. Опущенные плечи, поникшая голова, тихий, словно выпрашивающий милостыню голос. В душе у Лизы шевельнулось чувство жалости к нему, ей внезапно захотелось обнять Игната, сказать что-нибудь хорошее, ласковое. Пусть это будет знаком благодарности за его любовь…

Игнаша…

Он протянул к ней руки. Даже в темноте было видно, какой радостью засветилось его лицо.

Но порыв нежности исчез так же быстро, как и возник. Словно из мрака вдруг выплыл образ Андрея: стройная фигура в красивом кителе с голубыми петлицами, упрямый взгляд темно-карих глаз, жесткие, но такие горячие губы… И еще один образ всплыл:, образ ее самой, девушки в сером, заляпанном известью фартуке, с кирпичом и мастерком в руках…