Олег Хандусь Полковник всегда найдется

Семенов подождал, пока Бабаев сравняется с ним, забрал размотанную до половины катушку, взялся сам протягивать провод. Освободившийся от тяжелой ноши солдат пошел рядом с ним.

— Ну что, устал, Бабаев? — Сержант взглянул на солдата. Будто бы бодрый еще старичок в военной выцветшей робе шел рядом с ним.

— Не-е, — сморщенное лицо Бабаева расправилось жалкой улыбкой, — не особенно так...

— Тогда штаны подтяни!

На коротких косолапых ногах молодого солдата штаны постоянно свисали крупными складками.

— Родом-то откуда?

— Я? — Бабаев преданно посмотрел на сержанта.

— Ну не я же...

— Узбек я, — ответил солдат.

— А я думал, японец...

— Не, — солдат засмеялся, — узбек.

Он немного отстал, подтягивая штаны и расправляя сбившиеся под ремнем полы своей куртки; не расслышал того, что снова спросил Семенов.

— Я спрашиваю, город какой?

Бабаев втянул голову в плечи, будто опасаясь удара, и торопливо ответил:

— Шёндор...

Теперь сержант молча шел впереди и смотрел себе под ноги, но вот обернулся.

— Как ты сказал?

— Шёндо-ор, город, — солдат попытался заглянуть в лицо своему командиру, — Шёндор...

— Ну и как там у вас? В смысле, хороший город?

— Так, — Бабаев улыбнулся застенчиво, — не особенно так...

— А работал где? Или еще нигде не работал?

— Работал. Сержант усмехнулся:

— На базаре дынями торговал?

— На кхырпичном заводе работал.

— На кирпичном, ого! Так ты пролетарий, выходит.- Сержант обернулся и опять осмотрел крохотное, но выносливое тело Бабаева. — Глину мешал?

— Не, глину не мешал, мешает первый участок... а наша — печь...

— Значит, на печи работал?!

— Не, транспхартёр...

— Тебя не поймешь: печь, транспортер. — Сержант оглянулся. — Ну и что? Тяжело, неверное, было работать?

— Не, не особенно так. — Бабаев все улыбался своей жалкой улыбкой.

— По тебе видно... Зачем пошел туда-то, другого места не было?

— Отец там работал.

— На пенсии щас?

— Не, — солдат опустил голову и утерся свободной рукой.

— Все работает?

— Не-е, помер, — ответил солдат.

Сержант задержался. Бабаев упорно шел в гору, не оборачиваясь, со спокойным и смиренным лицом.

— Извини, я не знал... С матерью живете теперь? — Бабаев кивнул. — И сколько вас осталось у матери?

— Я и брат, два... Младший и старший — Два.

— Так вас трое, выходит?!

— Пять сестра еще, младший совсем маленькая...

— Восемь, значит... — Сержант покачал головой. — Ну и сколько ты там зарабатывал, на своем кирпичном заводе?

— Тхёриста рублей.

— Матери все отдавал?

— Не, книжка клал.

— Себе на книжку?! — Сержант удивился. — А зачем тебе деньги?

— Калым платить надо, жену надо...

— Вот оно что! И много уже накопил?

— Не, не особенно так,

— Значит, после армии пойдешь опять на свой транспортер?

— Работать надо, за жену платить надо.

— Ясно. — Семенов вздохнул и посмотрел на молодого солдата, подумав, что ему еще долго служить: доживет ли? Вдруг улыбнулся лукаво и толкнул товарища в бок. — Подругу-то уже присмотрел? Какую-нибудь там кызымочку... Что молчишь?

Бабаев отвернулся смущенно. Некрасивое и словно иссушенное южным солнцем и непосильной работой лицо его ожило, пообмякло, а крохотные темные глазки увлажнились и заблестели, губы собрались мечтательно в трубочку, будто его посетила любимая с детства мелодия.

— Как звать-то подругу? — спросил сержант,

— Айгюль, — с нежностью ответил Бабаев.

— Красивая?

— Не, не особенно так...

Солдат шел вслед за сержантом смущенный и тихо улыбался мыслям своим. Он не заметил и не расслышал, как командир его простонал — зло, беззвучно... Семенова опять захлестнуло то далекое пестрое лето. Они с Маринкой попали под дождь — бежали босыми по площади, крепко схватившись за руки, словно боясь потеряться в хаосе струй, — о, это был настоящий сокрушительный ливень!.. Но в этой стране дожди шли очень редко и то лишь зимними месяцами, а летом почти никогда. И дожди эти были серыми, безвкусными и скупыми.

Вверху, над бугром, выросла упругая приземистая фигура Расула. Широко расставленными ногами он стоял на вершине, каска его была сдвинута на затылок, опущенный прикладом к земле автомат Расул держал рукою за ствол. Позади этого, будто застывшего, силуэта над темным массивом каменных гор небо наполнялось яркими цветами заката...

— Что долго? — пробурчал недовольно Расул.

— Ждали, пока начальство смоется. Самого командира дивизии принесло. — Сержант прошел мимо Расула и спустился в крайнее углубление, сбросил с себя две пустые катушки. — Не видел, что ли, вертолет... Бабаев, подай-ка мне вон аппарат!