Олег Хандусь Полковник всегда найдется

Возле каждой машины валялся на земле свернутый тент, чуть подальше был выкопан неглубокий, короткий окоп, называемый капониром; от пакета стволов спускались изогнутые кронштейны прицельных устройств, напротив которых были выставлены на треногах артиллерийские коллиматоры.

Там, где должен быть центр дуги, на одинаковом приблизительно расстоянии от каждой машины, так же виднелась тренога, на которой закреплялась угломерно-компасная буссоль, а рядом располагались складные стульчик и стол с планшетом и картами: здесь было место СОБа — старшего офицера батареи. Но вот уж два месяца, как он с желтухой отправлен в Союз, замены не было — обязанности старшего офицера батареи временно исполнял прапорщик Скворцов. Позади треноги и столика был выкопан специальный окоп, где постоянно дежурил на рации один из связистов.

Вертолет завис над огневой и начал снижаться. Из-под машин повысовывались солдаты, помятые, разомлевшие, скорее лишь из любопытства следившие за тем, что повлечет за собой столь неожиданное явление. Вертолет коснулся земли с правого крыла батареи, как раз в нескольких метрах от первой машины, грузно осел на шасси, длинные лопасти винтов его постепенно прекратили вращение и, прогнувшись, обвисли. Распахнулась округлая дверца, из которой тут же выпала двух-трехступенчатая подножка, и вот появилась высоченная, коренастая фигура прапорщика-телохранителя, а за нею — и сам командир дивизии. Он был невысокого роста и полон, однако подвижен, одет в просторный, рыжеватого цвета маскировочный костюм без знаков отличия, лишь на голове у него была пилотка с офицерской кокардой.

Не оборачиваясь к свите из нескольких офицеров, которые один за другим выпрыгивали на землю, он осмотрелся, сказал что-то прапорщику и быстрым шагом направился к боевым машинам.

Батар-рея!.. С другого крыла дуги громыхнул голос прапорщика Скворцова. Он вынырнул из-за шестой установки, замер как вкопанный, а затем, словно отпущенная пружина, — понесся к своему месту СОБа, спотыкаясь на рытвинах и придерживая на бегу то кобуру, то полевую сумку. Огневая позиция мгновенно ожила: из-под машин выбирались солдаты, торопливо надевали на себя каски, ремни, разбирали оружие и бежали со всех сторон строиться.

«Батар-рея!..- теперь Скворцов прокричал уже перед строем. — Р-райсь! Смир-равнение на!..» Правая ладонь Скворцова воткнулась в висок, левая прижалась к полевой сумке. Он попытался изобразить на пахоте некоторое подобие строевого шага и замер наконец перед командиром дивизии.

— Товарищ полковник! Реактивная батарея заняла огневую позицию, согласно...

Полковник поднес ладонь к правой щеке. А Скворцов закончил доклад и умолк. Он стоял перед командиром навытяжку, ожидая команды «Вольно».

— Товарищ прапорщик, — неторопливо начал полковник и обернулся к стоящей позади него свите, — насколько мне помнится, я давал приказ по дивизии: всему личному составу, в том числе и офицерам, — всем сбрить усы. Вам об этом известно?

— Так точно, товарищ полковник! Известно! — Скворцов напряженно держал вытянутую ладонь возле виска, строй стоял замерев.

— Так в чем дело, почему не сбрили? — Полковник нахмурился. — Вы что, Чапаев?..

Офицеры свиты за спиной командира дивизии стояли и ухмылялись.

— Никак нет, товарищ полковник!.. Скворцов!

Командир дивизии приподнял брови несколько удивленно, постаял немного, будто задумавшись, затем вдруг повернулся и направился к вертолету, за ним и вся его свита. Скворцов медленно опустил руку, глядя им вслед. Со стороны обмякшего строя послышался говор, смешки...

— Какого... стойте!.. По местам! — громко скомандовал прапорщик. — Командирам расчетов — раздать шанцевый инструмент, лопаты... Рыть всем укрытия для машин, с аппарелями, в полный профиль... Чтобы к ночи все было готово, пройду сам проверю.

Солдаты разошлись по местам. Во главе с командирами расчетов они уселись курить под тенью развернутых в боевое положение установок. Время от времени поглядывали в сторону вертолета, который с яростным рокотом снова поднялся над огневой, развернулся и вскоре скрылся за округлыми спинами гор; солдаты проводили его равнодушными взглядами.

Да, у прапорщика Скворцова были усы — его гордость и предмет неустанной заботы. Жесткие и размашистые, соломенного цвета, усы стали теперь одной из причин, мешавших его служебному продвижению. Скворцов давно уже окончил заочный педагогический институт и еще, как он сам говорил, «экстерном военный колледж», однако погоны с лейтенантскими звездами ему не очень-то торопились вручать; вероятно, скверный характер Скворцова был тому главной виной. Этот высокий, широкой кости прапорщик непременно оказывался участником тщательно скрываемых от солдат попоек, ночных карточных игр и потасовок среди молодых офицеров, хотя по натуре он был нелюдим. Высокомерие и наплевательство вселенских размеров будто отпечатались на его худосочном лице в виде постоянной ухмылки и крупных, обвислых складок пониже ввалившихся щек. Голова его была начисто выбрита, но вот эти усы с лихвой восполняли недостаток растительности, выведенной по причине опасности заведения вшей,