Виктор Бычков - Везунчик

Эта беседа или допрос длились больше двух часов: Антон устал, весь вспотел, а Карл Каспарович все расспрашивал и расспрашивал его, зачастую интересуясь совершенно мелочными, на взгляд полицая, вопросами.

– А во что одеты партизаны? Чистая одежда на них или грязная? Какое настроение у них? Ругаются между собой или нет?

Щербич отвечал обстоятельно, стараясь говорить только то, что он видел или знал. Потом, правда, не стерпел, спросил:

– А нам что с этого – бритый партизан или в рванье ходит? И того и другого надо уничтожать!

– Не скажи, Антон Степанович, не скажи! – оторвался от карты комендант. – По этому я сужу о боевой готовности противника, о дисциплине, о моральном духе, – назидательно закончил он. – Стыдно признаться, но они становятся силой, с которой приходиться считаться. Все, можешь быть свободен.

А какой свободе может идти речь, если Антон только и успел помыться в бане, как партизаны расстреляли немецкий патруль на том краю деревни, и укатили на их мотоциклах? Пришлось бежать в Слободу, спасаться в комендатуре. Сколько это продлится, не ведомо.

От коменданта Щербич направился к Прибытковым. В последнее время он все чаще ловил себя на мысли, что этот видавший виды мужичок все больше и больше нравится ему. Особенно – его прозорливость, практичность, умение приспособиться к любой ситуации. Антон считал, что этому стоит и поучиться у старшего товарища. Тем более, пришел срок напомнить про документы, которые обещал Кирилла Данилович. А вообще-то, больше всего хотелось поговорить о жизни. Что-то в последнее время не так радужно на душе, все больше печаль да тоска.

Хозяин сидел за столом, перед ним стояла полная миска холодника со щавеля с густым пятном сметаны посредине.

– Мир дому твоему, Кирилла Данилович! – поприветствовал гость.

– И твоему это лишним не будет, – ответил хозяин. – Проходи, садись за стол. Даша! – крикнул уже в соседнюю комнату. – Налей-ка Антоше, да бутылочку не забудь.

Из передней хаты вышла жена Прибыткова, такая же крепкая, подстать мужу, с бутылкой самогона в руках.

– Давно не видела тебя, Антон Степанович, где пропадал, чего к нам не заходил?

– Так это, – замялся гость, не находя, что сразу ответить.

– Не приставай к парню, – видя замешательство Щербича, Кирюша пришел к нему на помощь. – Лучше накорми его, потом и спрашивай.

– Вот, не знаю, может моя стряпня и не по нраву, – кокетливо пожала плечами хозяйка. – У тебя, говорят, сейчас есть кому вкусняшки готовить.

– Скажешь тоже, тетя Дарья, – засмущался Антон. – А готовит Фекла на самом деле очень вкусно! – не преминул похвастаться гость. – Она у меня молодец! – добавил с гордостью.

– Поставь-ка закуску на стол, да сходи к соседям: там, говорят, новую чесалку для языков сделали, – Прибытков стал выпроваживать жену из дома. – Вот бабье племя – так и норовят в душу залезть.

– Не спрашиваю, где был, но догадываюсь, – после того, как гость выпил, хорошо закусил, хозяин достал кисет, принялся сворачивать самокрутку. – Но по тому, что вид твой не геройский, думаю, что поход был неудачным.

– Ты, дядя Кирюша, радуйся, что живым и здоровым видишь меня. Скажу только, что чудом спасся, – не стал вдаваться в подробности Антон. – Хлебнул с лихвой.

– Живой, и слава Богу! Тут, пока тебя не было, столько новостей, что не знаю, с чего и начать. Про Петра Сидоркина слышал, ай нет? – Прибытков наклонился в сторону гостя. – Помнишь, я говорил тебе, что Петька не тот, что был в начале войны?

– Ну, что-то припоминаю.

Хозяин затянулся, выпустил дым в форточку, посмотрел в окно. По деревенской улице двое немецких солдат вели корову. Она упиралась, не хотела идти, один толкал ее в зад, другой – тянул за веревку, привязанную к рогам.

– Фекла говорила, что и мою корову Гансы свели со двора. Курей передавили, – с возмущением произнес Антон. – Чего они думают после этого? Как будто не знали, чей это двор!?

– А им что? Мы для них все свиньи, не переживай, Антоша. Так я это о чем? – Кирюша застыл, вспоминая. – Ах, да! Про Петра Сидоркина. Вот учудил, так учудил! Я же говорил, что смерть его семьи даром для Гансов не пройдет, нет, не пройдет! Уважаю таких мужиков, ох, уважаю! – рассказчик даже пристукнул кулаком по столу.

– Говори, что он такое учудил? – с нетерпением поторопил его Антон. – А то ты все недомолвками, да недомолвками.

– Давай выпьем! – предложил вдруг Прибытков. – За Петра, царствие ему небесное! Настоящий мужик, не нам чета!