Виктор Бычков - Везунчик

Потянулся к кусту щавеля, краем глаз увидел какое-то шевеление на песчаной косе, откуда начал движение в болото. Произошло то, чего он больше всего боялся: партизаны обнаружат труп своего товарища, и пойдут по следу Антона. Так и есть: двое стоят на берегу, и смотрят в его сторону. Беглец окинул взглядом свой путь, и сердце замерло от страха: очень четко просматривался его след! Кое-где не успела подняться осока, ряска не сомкнулась на водной глади. Да и партизаны обнаружили место, где он собирал плот из камыша. Конечно, погоня маловероятна, но чем черт не шутит!? На всякий случай оценил свою огневую позицию: хорошего мало, но выгодней, чем у преследователей.

А тем временем, к двоим прибавился еще один. Он принес слеги. Вытянувшись цепочкой, партизаны решительно ступили в болото.

Щербич определил черту, границу, дальше которой он не должен пустить партизан, откроет огонь, а сам с замиранием сердца стал наблюдать за ними. Тем временем преследователи прошли почти половину пути, как идущий впереди стал тонуть. На помощь к нему поспешили его товарищи. С большим трудом они вытащили его из трясины, и остановились. Посовещавшись, видимо, приняли решение вернуться назад.

Вот они вышли на берег, опять столпились вместе, постояли так, то и дело показывая руками в сторону болота, и направились в лес.

Антон выждал еще некоторое время, убедился, что на берегу ни кого нет, и только после этого оставил спасительный островок.

Шел долго, сколько позволяли силы, то по грудь в воде, то, лежа на плоту, преодолевал «чертовы окна», которые нет, нет, да появлялись на его пути. Чаще стал оглядываться назад: оставлял после себя заметный след. Чтобы он исчез, нужно время. Песчаной косы уже не видно: осока, мелкие кусты закрывали ее от Антона. Сейчас почувствовал себя в большей безопасности, и позволил опять отдохнуть на маленьком клочке земли. Правда, он постоянно уходил под воду, но все равно держал. Да и плот давал возможность отдыхать прямо на воде, делать небольшие передышки.

День угасал, солнце уходило на покой, оставляя после себя сумерки, легкий туман над болотом. А берега так и не было видно. Придется менять планы.

Беглец долго выбирал место для ночлега, но ничего стоящего рядом не находил. Правда, чуть впереди виднелись густые кустарники в окружении воды, но до них надо было еще дойти, а силы оставляли его. Все-таки, который день не ел хорошо, а обходился водой, щавелем, и ягодами. Кусочек хлеба с салом съел еще утром, перед переправой. Следующую порцию можно было съесть только завтра утром, чтобы хоть как-то подкрепиться перед дорогой. Иногда появлялся соблазн проглотить все сразу, а там – будь что будет! Но усилием воли заставлял сдержаться, переключал внимание на что-нибудь другое, чтобы хоть на время забыть о еде. Сейчас хотел спать, да и во сне легче переносить голод.

К кустарникам подплыл в кромешной темноте, еще долго выбирал место, где можно причалить к берегу. Наконец, вытащил плот, и замертво рухнул на землю, сил, осмотреть островок, уже не было.

Проснулся от холода, его знобило, лица не чувствовал от укусов комаров. Над болотом стоял густой туман, предрассветная мгла окутала все окрест, и Антон даже не смог определить, с какой стороны он пришел, куда, в какую сторону идти дальше. Хотелось есть, живот сводило от голода, но беглец решил сначала оглядеться, проверить островок. Каково же было его удивление и радость, когда обнаружил, что это вовсе и не остров, а коса, мыс, что вытянулся вглубь болота с того берега. Значит, за световой день смог преодолеть как минимум километр.

К завтраку нарвал немного щавеля, и ел его вместе с хлебом и салом. Получилось неплохо. Осталось еще три порции на трое суток. Так рассчитывает Антон. Слишком уж затянулось его путешествие, пора бы и домой вернуться.

Если это на самом деле коса, так глубоко входящая в болото, то дела его не так уж и плохи: до дома остается двадцать, двадцать пять километров.

Антон дождался восхода солнца, чтобы сориентироваться на местности. Опять вспоминает, как его вели в лагерь: Рунь обходили слева, потом – по болоту строго на восток, за ним сместились снова влево, до первых партизанских постов. Перед этим ему завязали глаза. В любом случае сейчас он наверняка находится правее Руни. Ну, что ж, тем лучше.

Вспомнил вдруг вчерашних преследователей, и страх закрался в душу: а что, если они прошли болото раньше, просчитали его маршрут, и уже идут на этот мыс, находятся здесь где-то рядом?