Сергей Герман - Фугас

На улице Бислан увидел тетю Залину, глазами полными слез она смотрела на своего племянника. Показав Бислана родственникам, его тут же завели обратно в камеру. Он догадался, что идут переговоры о его выкупе. В камере все говорили о том, что, если родственники до этапа успеют собрать деньги, тогда следователь прекратит дело.

Почти месяц тетя и два ее брата искали Бислана в следственных изоляторах Ростова, Пятигорска, Ставрополя. Нашли совсем рядом, но слишком поздно. Через полчаса его затолкали в автозак и отправили в Чернокозово.

Чернокозово называют следственным изолятором, на самом деле — это фильтрационный лагерь, а еще точнее — ад. Это бывшая колония, но все корпуса разрушены или непригодны, поэтому заключенных содержат в ШИЗО — в штрафном изоляторе.

Когда машина подъехала к лагерю, конвойный сказал водителю:

— Не подъезжай слишком близко, а то они сейчас заводить будут.

Чуть позднее Бислан понял, что это значит: между автобусом и зданием выстраивается живой коридор из солдат. Задержанные должны были пересечь это пространство бегом, опустив голову вниз. Оружия у солдат не было — у них были дубинки и каблуки, которыми они наносили удары. В здании всех положили на пол, потом начали вызывать по одному в кабинет. Когда тебя вводят в кабинет, самое главное — не смотреть на лица. Смотри в пол, если ты хоть с одним встретишься взглядом, тебе могут выбить глаза, ослепнешь. В кабинете следователя тюремщики раздевают человека догола и кладут на холодный бетонный пол, говоря при этом: «Вы — чеченцы, вам наследства не надо». И вот так, держа совершенно голого человека на полу, ведется допрос. Среди вещей Бислана они нашли таблетки баралгина. Спросили:

— Зачем они тебе?

Он, надеясь, что будут бить меньше, сказал, что сердечник. Тогда к нему подошел какой-то человек в форме, он был в маске, и спросил:

— Где болит?

Бислан сказал:

— Сердце болит.

Солдат стал пинать его, пытаясь попасть именно по сердцу, а потом спросил:

— Ну как, сейчас легче?

Во время допроса, в перерывах между избиениями, спросили, как и где задержали. Бислан все объяснил. Потом его отвели в камеру. Он попал в камеру № 6, где несколько дней назад сидел Андрей Бабицкий, журналист, попытавшийся сказать правду об этой войне.

Камера штрафного изолятора рассчитана на четырех человек, но туда затолкали 21 человека. Во время переклички определили, что в ШИЗО находится около 200 человек. Наверное, среди них были и боевики. Но солдаты не знали, кто воевал против них, поэтому били всех подряд.

Периодически каждого выводили из камеры на допрос. В коридоре почти всегда стояли два-три солдата, и пока человек, опустив голову, шел к кабинету дознавателя, его избивали.

Во время допроса всегда задавался один и тот же вопрос:

— Сколько человек ты убил?

Бислан говорил, что не мог никого убить, потому что не воевал. Но объяснения были бесполезны, тюремщики почти всегда были пьяны до невменяемости.

Во второй камере содержались женщины, молодые и старые. Бислан не видел, что с ними делают, но кричали они страшно. Им было очень больно. Для мужчин было легче переносить избиения, чем крики женщин.

Ровно в 10 часов вечера поступала команда: «Тюрьма! Отбой!» Все в самом прямом смысле слова должны были падать на землю. Неважно как, нужно было просто подкосить ноги. Если надсмотрщики видели, что кто-то еще стоит, начинался ад. Одно из составляющих ада — электрошок. Два провода подносили к телу, человек «вырубался». После этого человека обливали холодной водой.

Если солдат открывал маленькое окошечко в обитой железом двери и называл твою фамилию, это означало — вызывает дознаватель. Допрос — это избиение в кабинете.

Солдат мог просто ткнуть в тебя пальцем, потому что ему что-то не понравилось, и тогда избивали прямо в коридоре, у дверей в камеру. Когда били, спрашивали:

— За что убивал?

Бислан отвечал:

— Я не убивал, не убивал, не убивал…

Если задержанный во время избиения терял сознание, тюремщики не спеша приносили воду и выливали ее на лежащего человека, чтобы он пришел в сознание. Допросы продолжались круглосуточно. Каждые двенадцать часов солдаты сменялись, поэтому пыточный конвейер работал безостановочно.

На 21 человека в сутки давали пять литров воды. Людей преследовала постоянная жажда. По углам камеры скапливались капли конденсата, их собирали на тряпку, пытаясь выжать хоть каплю воды. Кормили один раз в сутки холодной пищей, залитой водой. Хлеб не давали.