Владимир Алеников - Звезда упала

— Сгодится, Владимир Григорьевич? — умоляюще взглянула на Тимофеевского Надя.

Тот отвёл глаза, решил больше не упираться, не брать грех на душу. Чёрт с ними, пусть попытаются спасти мальца, авось получится.

— Думаю, годится, — одобрил Тимофеевский. — Ты поняла, Надежда?

— Ага.

Надя кивнула. За всё время жизни в отряде так и не смогла привыкнуть, что он всегда разговаривает с ней, как с маленькой.

— Умница. Роман тебе все подробности про их семью расскажет. Ты, значит, запоминай. Так и скажешь, значит. Всё безопасней. А там пусть проверяют! И немец твой тебя не найдёт, если что. А больше, говори, ничего и не помнишь. Имей в виду, если чего заподозрят, пытать будут…

Тимофеевский испытующе посмотрел на неё, озабоченно почесал в бороде.

— Не волнуйтесь, Владимир Григорьевич, — заторопилась Надя, — не заподозрят. А пытать меня всё равно бесполезно, я ж ничего не знаю, — улыбнулась она. — Откуда мне знать-то? Нешто я партизан видела?..

Командир, однако, на шутку не отреагировал, неодобрительно покачал головой.

— Знать-то ты знаешь много…

Он вздохнул, помолчал.

— Ну, лады! Авось пронесёт, — в конце концов заключил он. — Так, значит, и порешим. Давайте, значит, отправляйтесь. Чтоб к рассвету были на дороге. Самое милое дело, Надюха, тебе утром через пост идти, когда движение побольше… Всё безопасней… Ну, с богом, пять минут на сборы, я вас через болото проведу.

Партизаны ушли.

Надя начала спешно собираться.

Лишь бы Алёша выдержал…

А уж она-то всё осилит, только бы он дотянул, только бы дотянул…

Тем же поздним вечером, почти в то же самое время тускло светилось окно в одиноком доме на окраине Дарьино, у самого леса. Внутри дома в изобилии горели свечи.

Вера вышла из чулана, держала в руках потрескавшуюся деревянную икону с изображением Иисуса Христа. Внезапно новая мысль пришла ей в голову. Она отложила икону, сняла с этажерки оставшуюся от отца толстую книгу «Атлас мира». Перелистала, вынула спрятанную между страниц небольшую цветную фотографию Сталина, давным-давно, ещё до войны, вырезанную ею из журнала «Огонёк» и наклеенную на картонку. Некоторое время она размышляла, переводила напряжённый взгляд с главнокомандующего на Христа. В конце концов решила в пользу усатого Вождя. Доверия сейчас к нему было больше.

Она прислонила фотографию к корешкам аккуратно выстроенных на этажерке книг, встала на колени. Вождь смотрел заинтересованно, с ласковым прищуром.

— Пожалуйста, умоляю тебя, Иосиф Виссарионович, сделай что-нибудь!.. — упрашивала его Вера. — Спаси меня, спаси нас всех, прошу тебя, миленький… Мочи больше нету терпеть, сделай что-нибудь, ты же всё можешь, ты же такой умный и сильный…

Вера неумело кланялась, била поклоны, делилась со Сталиным подробностями того ада, в который окончательно превратилась её жизнь за последние месяцы.

Генрих теперь регулярно приезжал, то с Петером Бруннером, то один, чаще всего нетрезвый. Иногда оставался ночевать, при этом больше не деликатничал, брал её силой, одержимый своей безумной идеей сделать ей ребёнка. К счастью, она больше не беременела, но выносить эту жизнь уже не могла, силы кончились, она дошла до предела.

— Я прошу тебя… — в отчаянии взывала она к всемогущему Вождю, — придумай что-нибудь, возьми у меня что хочешь, только избавь меня от этого ужаса… Ну, пожалуйста…

Сталин на фотографии внимательно слушал, его мудрый взгляд чутко впитывал её жаркие, непритворные слова.

За окном послышался знакомый звук подъезжающего «Опель-Адмирала». Вера быстро встала с колен, и, даже не выглянув в окно, спрятала между книг портрет Вождя.

Стукнула дверца машины, заскрипел снег под тяжёлыми шагами, по крыльцу застучали сапоги. Вера услышала, как Генрих Штольц отряхивается в сенях, потом распахнулась дверь, и Генрих Штольц вошёл в комнату.

Штольц ещё даже не разделся, но она заметила, что он совсем другой нынче вечером. А когда присел к столу, то уже точно поняла, что с ним что-то стряслось. Генрих был трезв, бледен, серьёзен.

— Мне надо поговорить с тобой, Вера. Произошло кое-что важное.

Он говорил по-немецки, хотя давно уже пытался общаться с ней по-русски, когда они бывали вдвоём.

— Что случилось? — медленно спросила Вера.

Она почувствовала, что ноги её немеют. Вынужденно ухватилась за спинку стула, уселась напротив.

Неужели поймали Надю с ребёнком?

От них давно уже нет весточек. Господи, лишь бы они были живы…