Руслан Сахарчук - Месть смертника. Штрафбат

– Слушай и не смей перебивать, – сказал он сержанту. – Немцев нужно выманить. Ты со своими людьми будешь кричать, что вы сдаетесь. Вы вылезете из окопа…

– Товарищ капитан!..

– Отставить! Сказал же, не перебивай!.. Чтоб из окопа все до одного повыскакивали, ясно?! Автоматчики, пулеметчики, все! Без оружия, сержант. Сюда как раз ползут несколько фрицев – им и сдадитесь. Они пошлют кого-нибудь проверить окоп – ничего страшного, здесь полно мертвецов, а я всего лишь один из них. Дождитесь, пока к вам не выйдут остальные. Когда они будут подходить, снова начинайте кричать, чтобы не стреляли – я услышу и начну действовать. Как именно кричать, сейчас скажу. По сигналу «ложись!» все упадете на землю мордами вниз. Вопросы?

– А дальше?.. – спросил энкавэдэшник. Было видно, что он в ужасе от этой затеи.

– Дальше будет показательное выступление капитана Смирнова, негласного чемпиона РСФСР по метанию небольших предметов. Не бойся, красный воин, я с такими гранатами обращаюсь лучше всех.

– Товарищ капитан, солдаты не пойдут. Это же верная смерть!..

– Значит, убеди своих людей, что верная смерть – сидеть здесь без патронов, – сказал Смирнов. – «Пятисотые» не остановятся.

– А если к нам не выйдут из-за танка? Или выйдут, но не все?.. А если в нас начнут стрелять сразу же, когда сдадимся?!

– Смертникам нужно кого-нибудь захватить, чтобы они могли вернуться. Так что вряд ли. К тому же я скажу вам правильные слова, и они выйдут, будь уверен. Твои ребята должны кричать: «Нихт шисэн, вир капитулирэн!», а ты сам ори что есть мочи: «Вир волен цум Власов гэен!» Переводить надо? По-моему, и так понятно: не стреляйте, мол, мы сдаемся, хотим идти к Власову.

– Вир волен цум Власов гэен… – выговорил энкавэдэшник. – Узнает начальство – меня же без церемоний… Пулю в затылок, семью – под колпак…

Смирнов передернулся.

– Это у вас такая присказка ведомственная? – мрачно спросил он. – Вот же б.....во!.. Ничего-ничего, твои орлы не донесут – они и сами будут хороши.

– Товарищ капитан, а что, если этими гранатами нас тоже накро…

– Слишком много вопросов, сержант, – перебил Смирнов. – Выполняй приказ. Я хоть и не из вашего ведомства, а все же старший по званию в этой траншее. Специально для тебя повторяю про гранаты: я сумею их правильно бросить.

Помком без энтузиазма собрал солдат, оставив палить двух автоматчиков. Он долго объяснял план Смирнова. Энкавэдэшники не соглашались, сержант угрожал. Вопрос решился лишь потому, что у взвода больше не осталось пулеметов – стрелки выпустили последние патроны.

Наконец особисты прекратили стрельбу и огласили окоп нестройными воплями на ломаном немецком. Больше всех старался помком – по его тону можно было подумать, что он требует доставить командира коллаборационистов генерала Власова прямо в эту траншею.

Немцы тоже что-то кричали.

– Выбирайтесь наружу, – сказал Смирнов. – Все оставили оружие? Не забывайте держать руки над головой.

Не прекращая горланить о своей капитуляции, заградчики покинули укрытие. Прошло две минуты, они замолчали, и до капитана долетели обрывки немецкой речи. Он осторожно приподнялся над насыпью. Все шло по плану: на полпути к танку энкавэдэшники выполняли команду «хэндэ хох» под дулами двух автоматов. Третий фашист приближался к окопу. Смирнов достал нож, разместился между мертвецами и затащил на себя тело особистского офицера. Теперь он лежал на спине и видел край траншеи.

Немец пробирался вдоль укрытия, опасливо посматривая внутрь. Он прошел над Смирновым и заглянул за пулемет. Затем немецкий штрафник сделал то, чего и ожидал от него капитан: передернул затвор и стал поливать свинцом трупы в окопе. Досталось и мертвому особисту, за которым укрылся Смирнов. Капитан почувствовал сильный удар в грудь. Значит, в него все-таки попали… Силы одной из пуль хватило, чтобы насквозь прошить покойника и ужалить живого.

Фашист угомонился и крикнул своим, что все чисто, здесь только «тотэн». В сторону Смирнова он уже не смотрел, и капитану удалось освободиться от своего мертвого щита.

Он ощупал левую сторону груди и обнаружил, что пуля расплющилась о медаль «За боевые заслуги». Смирнов тут же вспомнил, что ордена носят справа – с орденом он был бы уже мертв. Равно как и с планками вместо медалей. Капитан подумал, что страсть к позерству иногда тоже бывает полезна.

За сдавшихся особистов он не волновался.

Между тем они вновь гаркнули свое: «Нихт шисэн!»