Иван Бережной - Записки разведчика

Справа время от времени постреливали пограничники. Пули пролетали высоко над головами и не причиняли нам вреда, и лишь многократное эхо от выстрелов клокотало между гор, распространялось по ущельям и пропадало где-то вдали.

По мере приближения к Полянице настороженность партизан возрастала. Шепот в колонне прекратился. Разведчики тщательно осматривали дорогу и прилегающие к ней кусты. Впереди обозначились контуры селения. Вершигора приказал остановиться.

– Пусть разведчики проверят, а тем временем подтянутся роты, — прошептал он.

Мы напряженно прислушивались, ожидая выстрелов из Поляницы. Но кругом было тихо. Подошли командиры рот. Петр Петрович уточнил задачи.

Из-за кустов вынырнул Володя Лапин.

– Взвод в Полянице, — доложил он.

– Не нравится мне эта тишина, — сказал Вершигора окружавшим его командирам рот. — Будьте очень внимательными. Наступление начнем без всякого шума. По местам!

Растянувшись цепочкой, осторожно вошли в село. Тишина. В некоторых домах открыты окна. На подоконниках кувшины с молоком и буханки хлеба. Я опасался, чтобы изголодавшиеся разведчики не набросились на еду и строго-настрого запретил дотрагиваться до продуктов. Черт его знает, чье это дело, — думал я, — возможно немцы специально приказали выставить, чтобы партизаны разошлись по домам. А быть может, жители сами это придумали с хорошими побуждениями. Но все-таки лучше поостеречься.

Нам так и не удалось узнать, чья это выдумка. Когда уже добрая половина села была в наших руках, в воздух взвилась ракета, и склоны гор, примыкавших к селу с севера и юга, заговорили десятками пулеметов и сотнями автоматов и винтовок. Рявкнули минометы, и серия взрывов закрыла выход из села. С восточной окраины строчили два пулемета, простреливая улицу.

Роты развернулись веером и начали расчищать путь, отвоевывая дом за домом. Пошли в ход гранаты… Вскоре мы поняли, что захват села никакой выгоды нам не давал. Видимо, противник заранее тщательно продумал план обороны. Выставив в Полянице заставы, он главные силы расположил на склонах гор, откуда хорошо простреливалось село и подступы к нему. Оборона противника состояла из трех ярусов. По насыщенности огня чувствовалось, что наши данные о его силе значительно занижены. И, несмотря на это, будь он в селе, мы могли рассчитывать на победу. Сейчас же обстановка складывалась не в нашу пользу.

Пробившись к площади, я развернул роту вправо и повел в наступление на высоту, примыкавшую к селу с юга. Густой кустарник чередовался с нагромождениями камней и затруднял наше продвижение. Карабкались вверх под пулеметным огнем.

– Гранатами уничтожить! — приказал я.

Вперед поползли Маркиданов и Стрелюк. Прогремели взрывы гранат, пулемет замолчал. Мы забрались на выступ. Там лежали два убитых гитлеровца. Пошарив по карманам убитых, Стрелюк сунул мне пачку бумаг, проговорив:

– Документы.

Рассматривать не было времени, я их сунул в полевую сумку, набитую автоматными патронами.

Дальнейшие попытки пробиться вперед были безуспешными. Противник приковал нас к земле пулеметным и автоматным огнем, а затем начал донимать ручными гранатами. Появились раненые. Пришлось отползти и укрыться за домами.

Бой гремел кругом. Трудно было ориентироваться, где свои, где противник. Близился рассвет. Это не сулило нам ничего хорошего. Немцы могли перещелкать нас, как цыплят. Я ждал, что вот-вот подойдут наши роты, с их помощью удастся оттеснить врага и провести всю колонну через Поляницу. Ни прибежал связной и передал приказание отводить роту. Начали отход.

– Где же остальные роты? — спросил я Вершигору, который встретил нас у ручья на северной окраине села.

– Отрезаны, — ответил подполковник. — Горланову и ротам четвертого батальона не удалось обойти противника. Восьмая рота присоединилась к нам, а четвертый батальон ведет бой юго-западнее… Раздумывать некогда. Третья рота расчистила путь на север. Пока не наступило утро, будем взбираться на гору…

Пробирались почти по отвесному склону. С большими усилиями к утру прошли около километра и втянулись в лес. Всех удивил буланый Петра Петровича. Он не отставал от партизан. Припадая на коленки, конь шаг за шагом взбирался на гору. Несколько раз из-под его задних копыт обрушивались камни, но конь вовремя уходил. Когда же мы остановились в лесу на отдых, он свалился, как подкошенный, и долго не притрагивался к траве, которую ему подсовывали партизаны. Весь дрожащий, в кровоточащих ссадинах, конь лежал, уткнувшись мордой в землю…