Иван Бережной - Записки разведчика

За полгода соединение трижды пересекало Припять по льду. В четвертый раз река встретила нас мутными весенними водами. Ледоход уже закончился, но река еще не вошла в свои берега, продолжала заливать низинные луга широкой поймы. Мостов вблизи не было. Решили переправляться на лодках и паромах.

Разведчики отыскали место для устройства паромной переправы недалеко от Аревичей.

– В Дерновичах и Аревичах нашлись опытные паромщики из местных жителей, — докладывал Журов. — Сами вызвались помочь. Есть и лодки, правда маловато…

Первым через реку перебросили четвертый батальон. Он занял оборону и прикрыл место переправы от внезапного нападения противника. Началась переправа главных сил. Однако, несмотря на старания партизан и местных жителей, которые вызвались помочь, переправа шла медленно, не хватало лодок. Подразделениям приходилось подолгу ждать.

Стояли солнечные весенние дни. Ночью слегка подмораживало. Вдоль реки тянуло холодком. Партизаны обогревались возле костров, которые разводили в лесу. Здесь же посменно отдыхали промокшие паромщики.

Были на исходе первые сутки переправы. Ковпак сидел на пне и палкой поправлял поленья в костре.

– Закуривай, приятель, — сказал Ковпак только что подошедшему паромщику, протягивая кисет с махоркой и бумагу. — Солдат шилом бреется, солдат дымом греется, вот и ты согреешься.

– Благодарствую, — ответил тот, принимая кисет. Он оторвал лоскуток газетной бумажки, помял непослушными озябшими пальцами, насыпал солидную порцию курева и вернул кисет хозяину. Тщательно и бережно скрутил цигарку, не уронив ни единой крошки махорки, не спеша провел языком по кромке бумажки и заклеил. Один конец самокрутки завернул, чтобы махорка не высыпалась. Прикурил от горящего прутика. Несколько раз подряд жадно затянулся. На морщинистом лице появилась довольная улыбка. Паромщик заметно повеселел, разгладил свисавшие сивые усы и, обращаясь к Ковпаку, спросил:

– Скажи, старик, много еще осталось переправлять?

– Половина.

Паромщик недоверчиво посмотрел и переспросил: — А не брешешь, дедок?

Мы от души рассмеялись. Сидор Артемович подмигнул нам, мол, не выдавайте, и продолжал разговор:

– С какой стати мне брехать? Не веришь, спроси хлопцев.

– «Дедок» правильно говорит, — в тон паромщику ответил Журов и закатился громовым смехом.

Смех вызвал еще большее недоверие старика. Он с иронией спросил:

– Вы еще скажете, что и орудия придется переправлять?

– А паром выдержит? — спросил Ковпак.

– Опять же, какие орудия. Трехдюймовки выдержит, — подумав, ответил старик.

– А потяжелее?

– Если надо, то и танк выдержит, — решительно сказал паромщик, уверенный, что не только танков, но и орудий не придется перевозить.

– Это мне нравится, по-партизански!

– Вижу, морочите мне голову. Пусть молодые, а то и ты, старый человек, туда же, — продолжал паромщик, обращаясь к Ковпаку. — Сколько тебе лет? Пятьдесят шесть? Скажи пожалуйста, немного моложе меня, а партизан! Сидеть бы тебе на теплой печке зимой, да со старухой чаек попивать, а летом за удочки и на речку или бахчу сторожить…

– А кто же немца будет бить? — насторожившись, спросил Ковпак.

– Да уж не такие, как мы с тобой.

– Я все-таки попробую.

– Куда тебя, разве повозочным?

– И то дело. В партизанах и повозочные не последние люди: раненых возят, боеприпасы, продукты. Тебе тоже нашлась бы должность. Вижу, ты артиллерист?

Старик удивленно посмотрел на Ковпака и ответил:

– Угадал. В трех войнах участвовал. В девятьсот пятом в Китае горя тяпнул. В четырнадцатом с немцами дрался, а в гражданскую белогвардейцев и прочих интервентов громил.

– Разве тогда такая артиллерия была, как сейчас? — вмешался Журов. — Тогда даже команды подавали: «Два лаптя вправо, один лапоть влево, правее солнца пол-лаптя, по господу богу, мать честная, огонь!»

– Не скажи, сынок. И тогда наши артиллеристы лучше стреляли, чем немцы и австрияки, — с обидой в голосе сказал старый артиллерист.

– Шел бы к нам в артиллерию, — предложил Ковпак.

– Кто меня возьмет?

– Я бы попросил командира; гляди, и приняли бы, — серьезно пообещал Ковпак.

– Так тебя и послушают, — отмахнулся паромщик. — Небось, не рады, что и тебя взяли. Лишняя обуза, разве только что махорку готовить, уж больно она у тебя крепкая.

– Ты думаешь, кроме меня в партизанах нет стариков? — спросил Ковпак с легким раздражением?