Вадим Собко - Залог мира. Далёкий фронт

Он умолк, и в сторожке воцарилась тишина. Свет фонаря тускло освещал сквозь толстое стекло озабоченные, нахмуренные лица.

Наступала долгожданная минута, но сейчас она почему-то не сулила радости. Люди смотрели на обозначенные зелёной краской владения помещика Фукса и штурмбанфюрера Зандера. Они не решались брать эту землю. Нелегко было сразу преодолеть издавна укоренившийся страх перед юнкером.

— Ну, что, уже испугались? — насмешливо проговорил Лешнер. — Неужели у нас нехватит смелости разделить господскую землю?

— Разделить-то можно, — тихо ответил батрак Петер Крум, всю жизнь проработавший у Зандера, — а вот брать её страшно. Как же так? А если потом кто-нибудь захочет и у меня отнять? Может, всё-таки лучше взять в аренду? Так будет, пожалуй, вернее.

— А если выйдет закон о разделе помещичьей земли?

— Ну, если закон, тогда дело другое, — неуверенно признал Петер.

— Пустой разговор! — вдруг резко произнёс Вальтер Шильд, конюх Фукса. — В России в семнадцатом году крестьяне взяли да и выгнали помещиков — и дело с концом. А мы что? Да пусть кто-нибудь потом попробует забрать у меня мою долю!..

Он высказался просто, но весьма внушительно. Каждый отчётливо представил себе судьбу того, кто посягнул бы на участок конюха. Все взоры были прикованы к большому плану. Люди знали здесь каждый кустик, каждый овражек: ведь с малых лет трудились они на этой земле.

— Придётся избрать комиссию, когда выйдет закон, — продолжал Лешнер, — комиссию для руководства всей работой.

— Вот ты и будешь у нас председателем комиссии, — быстро сказал Петер Крум, который в глубине души всё же побаивался необычной затеи.

— Это меня не пугает, — ответил Лешнер. — Я и не за такое дело могу взяться. Что мне управляющие!

Среди крестьян пронёсся удовлетворённый шёпот. Если Эрих согласился, то тем самым с них снимается частица ответственности.

— А теперь, — предложил Лешнер, — посмотрим, как это получится, если действительно взяться за распределение земли. Давайте прикинем и рассчитаем, сколько может прийтись на долю каждого.

Они склонились над огромным планом и приступили к дележу. Происходило это в абсолютной, почти торжественной тишине. Лешнер водил карандашом по бумаге, и за каждым его движением следили внимательные глаза.

Слишком много несправедливости испытали эти люди в своей жизни, чтобы слепо вверять кому-нибудь свою судьбу. Вслед за карандашом Лешнера собравшиеся мысленно обходили господские поля, и каждый уже видел себя владельцем собственного участка.

Вдруг, нарушая эту священную тишину, Вальтер Шильд скептически произнёс:

— А если всё это только слова и мы тут напрасно размечтались?..

— Не может этого быть! — выкрикнул кто-то у стены.

— Только в России могли осмелиться делить чужую землю, — задумчиво сказал Петер Крум. — У нас пороху нехватит.

— Хватит! — уверенно сказал Лешнер. — Если вы не хотите, я найду народ посмелее, а землю всё равно поделят.

Поздно разошлись в этот вечер крестьяне от Лешнера. И не успела сутулая фигура Шильда, шедшего позади всех, исчезнуть среди тёмных стволов, как неподалёку от сторожки остановилась машина. Из неё вышли двое. Они, повидимому, хорошо знали эти места, потому что уверенно направились к домику лесника.

Появление самого дьявола, вероятно, не поразило бы так Лешнера. В дверях стояли Швальбе и Корн. Лешнер не только удивился, но и испугался. Он был один, безоружный инвалид, против двух здоровенных, несомненно вооружённых людей.

— Прошу извинить за поздний визит, господин Лешнер, — нараспев сказал Корн. — У нас к вам небольшое дельце. Мы хотим вас обрадовать.

— Обрадовать? — переспросил Лешнер.

— Вот именно, обрадовать, — подхватил Швальбе. — Мы предлагаем вам переселиться в деревню. Довольно вам жить в этой невзрачной избушке. Будет только справедливо, если вы, инвалид войны, переедете в один из наших домов, там вполне приличные квартиры.

Лешнер уже понял цель прихода управляющих. Они явились, чтобы подкупить его.

— Нет, господа, — сказал он, не обращая внимания на безмолвные сигналы испуганной Марты. — Купить меня не удастся. Всё равно то, чего вы боитесь, рано или поздно произойдёт. И всё будет сделано по закону. Тут ни вы, ни я не в силах изменить что бы то ни было.

— Да, но законы, господин Лешнер, можно проводить в жизнь по-разному: иногда быстро, а иногда медленно, — сладко произнёс Корн. — Лучше всего, если бы крестьяне решили взять эту землю в аренду. Вам лично это будет очень выгодно.