Андрей Орлов - Битва за Берлин последнего штрафного батальона

Отнял оружие, оттолкнул ее от себя. Собрался выстрелить, но почему-то передумал – было видно по мятущемуся лицу, как он решает сложную этическую дилемму.

– Хароший девушка, да? – грубо хохотнул Казбеков, проносясь мимо.

Женщина ударилась лбом о тумбу… и всю дурь из головы выбило. Она свернулась клубочком под столом, закрыла лицо, заплакала.

– Идиотка! – проорал ей в ухо Асташонок. – Иди детей лучше рожать! – легонько треснул ладонью по макушке и помчался дальше, засовывая за пояс обретенный парабеллум.

Стреляли не здесь. Штрафники гуськом преодолели замкнутое пространство, ныряли по одному в извилистый коридор. Снова лестница, озаренная мутными бликами. Стреляли внизу, топало стадо слонов. Пролетом ниже распахнулась дверь от сокрушительного удара, выпал наружу автоматчик в плащ-палатке, пристроил ППШ к перилам, выстрелил. Вскинул голову:

– Товарищ майор, здесь они! – и загремел вниз, прыгая через ступени и плюясь очередями.

Из проема высунулся майор Агапов – возбужденный, потерявший фуражку. Он размахивал табельным «ТТ» и отчаянно гримасничал:

– Коренич, где носит ваших людей? Вашу мать!

– Верхний уровень зачищали, товарищ майор… – растерялся Максим. – Вы же не поставили конкретной задачи.

На бегу он объяснял: шли по подземелью, наткнулись на компанию в одной из комнат для отдыха – те успели среагировать. «Объект» и сопровождающие одеты в штатское, при них было трое автоматчиков. Последних положили в перестрелке (но погибли и люди Агапова), а остальные успели выскочить под прикрытием, и теперь бегут вниз по запасной лестнице. Укрыться в бункере им негде, воспользоваться другим путем они не могут, теперь одна дорога – в тоннель метро. Их человек семь или восемь…

– Не волнуйтесь, товарищ майор, – выдыхал Коренич на бегу. – В тоннеле наши люди. Забыли – мы же оставили троих?

– Дай-то бог, Коренич… Учти, без нужды огонь не открывать, а то подстрелим не того…

«Перебьется, – думал Максим. – Эти твари будут стрелять по моим людям, а мы по ним – нет?»

Сбывалось дурное предчувствие.

За толщей стен прогремел взрыв – бросили гранату. Когда, набегавшись по коридорам, штрафники вывалились в тоннель, их поджидало жуткое зрелище. Тела троих штрафников, изувеченные осколками, валялись между рельсами. Можно представить, что тут происходило: услышав шум, ребята залегли, приготовились стрелять по выбегающим. Но первой вылетела граната…

– Черт, черт! – бился лбом о стену Ситников.

Беглецы удирали по тоннелю на запад (обычная история, в эти дни никто не удирал на восток) – именно оттуда гремели выстрелы. Люди залегли, стали стрелять им вдогонку.

– Пошли, пошли! – поторапливал Агапов. – Нужно их догнать.

Дважды повторять не пришлось: взбешенные гибелью товарищей, штрафники рвались вперед. Солдаты включили два уцелевших фонаря, и мощный свет прорезал тоннель. Кто-то из убегающих споткнулся и упал, еще одна фигура метнулась к стене, забились огоньки выстрелов.

Штрафники ударили густо, не дожидаясь приглашения.

– Не стреляйте… – стонал Агапов. – Черт вас побери! На хрена нам труп этого деятеля! Он живым нужен, иначе все потери бессмысленны!

– Они и так бессмысленны, в гробу мы видали этих деятелей, – скрежетал зубами Борька, сменяя магазин.

– Ну что, мужики, погнали наших городских, – приподнялся Шульжин. – Нешто не догоним этих доходяг?

Солдаты побежали. Они спотыкались, падали, матюкались десятками глоток, кто-то орал, что разбил коленку «об этот хренов рельс». Пострадавшему посоветовали бежать на другой коленке, и солдаты невпопад захихикали. Споткнулись о труп, валяющийся поперек рельса. Рядом с трупом валялся фонарь. Бугаенко тут же им завладел, осветил тело.

– Свеженький, жив еще. Ненадолго.

Мужчина спортивного сложения лет тридцати, одетый в пиджак с короткими рукавами, дрожал и корчился в агонии.

– Не доктор, слава богу, – успокоился Агапов, пробегая мимо.

– Но определенно эсэсовец, – сказал Максим, осмотрев левую руку умирающего.

– Как узнал? – оживился Борька.

– Смотри, – Максим ткнул в оголенное предплечье, где выделялись несколько латинских букв и цифры. – Каждый эсэсовец носит специальную татуировку на внутренней стороне левой руки. Она обозначает группу крови.