Александр Проханов - Чеченский блюз

Танк, рокоча, ходил в отдалении, будто плутал. Искал выход на площадь из лабиринта улочек, палисадников, узких проходов и железных завалов.

Чиж принес трубу гранатомета с зарядом. Отступив от окна, Кудрявцев положил на плечо трубу, прицеливался, переводил прицел с сумеречных туманных деревьев на обгорелые машины, на бесформенные бугры подбитых грузовиков.

— Пошел Крутой! — тихо охнул Чиж, выглядывая на площадь. На серой меркнущей площади появилась старушечья фигура, в платке, с клюкой, с горбатой спиной. Тащила утлую колясочку, прихрамывала, останавливалась, отдыхала. Кудрявцев испуганно ждал, что наискось через площадь ударят автоматы, окружат старуху летучим пунктиром, и она замечется, побежит обратно, бросив клюку и коляску.

Но выстрелов не было. Старуха обогнула грузовик, засеменила к темным обломкам, тыкая клюкой, наклоняясь к земле тяжелой замотанной головой.

— Молись, чтоб добрался, — сказал Кудрявцев Ноздре, а сам шарил гранатометом по мглистым деревьям, готовый по первой вспышке ударить длинной стрелой.

— Молюсь, — ответил Ноздря, шевеля губами. Должно быть, он призывал на помощь ангела из деревенской церкви с красными, опущенными до земли крылами.

Кудрявцев корил себя, изумлялся легкости, с какой согласился на эту шутовскую затею, послал солдата почти на верную гибель. И одновременно верил в успех, торопил его своей суеверной мыслью. Знал, что Крутой обманет чеченцев, доберется до своего уцелевшего танка, затерянного среди взорванных коробов.

— Дошел! — облегченно вздохнул Ноздря, глядя, как старуха потопталась у крайних машин, проворно нырнула в их скопище, исчезла среди наклоненных башен, поникших пушек, ребристых бортов.

Звук танковых выхлопов приблизился. Стали отчетливо различимы хруст и позвякивание гусениц. Кудрявцев поддерживал на плече гранатомет, высматривал невидимый танк.

Он не молился о солдате, ибо не знал ни единой молитвы. Потеряв его из виду, чувствовал, высвечивал его незримым радаром. Из груди, из сердца излетали бесшумные вспышки и импульсы, отыскивали солдата среди обломков, создавали между ним и Кудрявцевым непрерывную живую связь.

Особым, открывшимся в нем ясновидением Кудрявцев наблюдал за солдатом. Вот прижался к окисленной корме «бээмпэ», глядя на расстрелянную пулеметную ленту. Короткой перебежкой, сматывая с головы мешавший платок, обогнул грузовик с лужей разлитого топлива. Нырнул под поникшую пушку, перескакивая тлеющий, оторванный взрывом каток. Среди изувеченных сгоревших машин вдруг увидел свой танк, уцелевший, заглохший, с повернутой в сторону башней.

Это ясновидение открылось, как неожиданный дар, будто в него вселилось другое существо и смотрит сквозь его глаза зажженными фарами, посылает длинные, проникающие сквозь преграды лучи.

Он видел — Крутой, хватаясь за скобы, влезает на броню. Привычно, ловко погружается в люк. Пробирается сквозь тесное чрево танка среди засаленных одеял, брошенных котелков и банок. Усаживается на кресло наводчика и вручную, преодолевая инерцию и тяжесть редуктора, вращает многотонную башню. Над оптикой прицела, у казенника, где заложен бронебойный снаряд, приклеена к броне фотография — деревенская лошадь на травяной меже и на ней тонконогая девочка.

В сумерках над контурами недвижных обломков что-то сместилось и сдвинулось. Воя и хлопая двигателем, выкатил танк, крутя колесами, тускло высвечивая траками. Выбросил улетающую копоть и скрылся за черными нагромождениями.

Ясновидящий взгляд Кудрявцева меркнул, словно глаза застилала копоть. Последнее, что он успел разглядеть, — нутро возникшего танка, двое раненых, перевязанных бинтами танкистов и чеченцы, воткнувшие им в спину стволы.

Кудрявцев направлял в Окно трубу гранатомета, ожидая возвращения танка. На открытое пространство высыпали стрелки, подвижные, быстрые, с заостренными гранатометами. Они были в черном, похожи на чертей, разбегались и снова сбегались. Рыскали, высматривали, обеспечивали безопасность танка.

Кудрявцеву померещилось, что он слышит завывание музыки, под которую скачут эти черные человекоподобные существа. Но это был вой танкового двигателя. Машина вышла из-за обломков, развернулась бортом, подставила под выстрел катки, бортовую броню и башню.

Но Кудрявцев промедлил, не выстрелил. Танк, скользнув гусеницей, повернулся вокруг оси, лобовой броней к дому, направив толстую пушку. Гранатометчики разбежались, не желая попасть под ударную волну выстрела.