Юрий Корольков - Так было…

Месье Франсуаз рекомендовал Жюлю легализоваться. Кто знает, что он был в Лондоне? Никто. Жил в неоккупированной зоне или у того же тестя и вернулся в Париж. Только и всего. Никаких подозрений появление Жюля не вызовет, Жюль так и поступил. Квартира оказалась в сохранности. Все эти годы консьержка следила за ней, как за своим собственным домом. Даже некоторое время жила в квартире, чтобы не вызывать подозрения немцев. Она сохранила все вещи. Пусть месье Бенуа проверит. Жюль поблагодарил ее за внимание. Вот уж кто совершенно не изменился! Консьержка все такая же сухонькая, похожая на общипанное чучело какой-то птицы. Ее привычки тоже не изменились. Любит подачки. Она, видно, ждала чего-то еще, кроме благодарности. Консьержка так и ушла ни с чем. Бенуа не соблаговолил выйти в прихожую. Жюль всегда был скареден по натуре…

На всякий случай обозреватель, ставший связным между агентурой де Голля, располагал в Париже еще одной, конспиративной квартирой. Но пока он ею не пользовался.

Когда боязнь новой опасности несколько поослабла, Жюль стал получать некоторое удовлетворение от своего пребывания в Париже. Вначале город произвел на него гнетущее впечатление. Блистательный Париж, всегда полный веселья и света, стал другим, будто погрузился в унылый сон. Город перестал смеяться. Это веселый-то Париж! На улицах много немцев и мало парижан. Молодых мужчин среди французов вообще не видно. Они либо скрываются, либо отправлены на работу в Германию. Бенуа находится в лучшем положении. С его бородой, в которой начинают искриться седые волоски, ему дают все пятьдесят. Людям такого возраста безопаснее появляться на улице.

Бенуа отсутствовал всего два года. И такие разительные перемены. Провинция! Например, совершенно исчезли такси. Их заменили велосипеды с колясками. Прямо как рикши в Китае. Откуда-то извлечены старинные фиакры, кареты, пролетки. Ездят на лошадях, как во времена дедов и прадедов. К тому же и цены дерут невероятные. Проехать в фиакре от площади Этуаль до Оперы стоит триста пятьдесят франков. Непостижимо!

Единственно, на чем отдыхает глаз, — это парижанки да еще цветы. Женщины центра по-прежнему элегантны. Жюль не знает, как они выглядят на окраине, в пригородах, он там не бывает, но на бульварах…

Правда, моды напоминают Париж начала двадцатого столетия: старомодные шляпки, юбки, обувь. Француженки возвратились к образцам девятисотых годов. Может быть, это сделано не без умысла. Как это говорится — голь на выдумки хитра.

Дамы извлекали из сундуков старые наряды, подобно тому как парижские владельцы автопарков возвращали к жизни фиакры и древние кареты. Бенуа нашел, что все это было очень мило и романтично — придает городу облик старимы, целомудрия.

И цветы… Что осталось неизменным в Париже — цветы. Их по-прежнему много.

Жюль бродил по знакомым улицам. Вот здесь был цветочный павильончик мадам Рюше, где продавала камелии очаровательная Гризет. Куда она делась, эта крошка? Бенуа вспомнил Тур, панику капитуляции. В такое время потеряешь кого угодно. Жаль… Какая фигурка! Статуэтка.

На месте деревянного магазинчика, утопавшего когда-то в сугробах цветов, торчали остатки стен да металлические рамы с разбитыми стеклами. Вероятно, павильон растащили на дрова. Но повсюду здесь торгуют цветами с рук. Целый базар. Иные продавщицы очень милы, но большинство — старухи. Маки, розы, королевские лилии, тюльпаны — каких только цветов, каких красок не увидишь на улице. Бенуа купил букетик фиалок у молоденькой девушки. Страшно дорого. Но для кого он купил? Мысли о Гризет по несложной ассоциации перескочили на других женщин. С Лилиан все покончено… Все… Осталась только обида. Черт с ней — неблагодарная!.. А что, если позвонить Люсьен?

Он так и сделал. Люсьен была дома. Оказывается, она никуда и не уезжала. Считает, что правильно сделала. Хорошо, что Жюль позвонил, она с удовольствием с ним встретится. Пусть заезжает.

С тех пор Бенуа стал часто появляться в обществе Люсьен. Два года наложили на нее свой отпечаток. Она уже не та свеженькая, пикантная Люсьен. Какая-то потрепанная, и цвет лица будто повылинял. Но и он ведь не тот и время не то. Ничего не поделаешь…

В первый же вечер Люсьен рассказала под большим секретом, что она состоит в тайной организации. Немцы о ней ничего не знают. Это так страшно, так страшно! Вдруг кто-нибудь выдаст… Организация называется обществом ньюдистов. Кто такие ньюдисты? Ну, как бы это сказать… Люди, исповедующие культ обнаженного тела. Люсьен никак не могла объяснить, что это значит. Ну, в общем ньюдисты не признают одежды. Встречаются в своем естественном виде. Мужчины и женщины. Летом вместе уезжают купаться. Великолепно, когда лунные ночи! Что может сравниться с красотой человеческого тела? Зачем нам скрывать ее? В городе тоже встречаются тайно. Немцы ничего не подозревают.