Юрий Корольков: В ПРАЗДНИК ЦВЕТУЩЕЙ ВИШНИ

В ПРАЗДНИК ЦВЕТУЩЕЙ ВИШНИ

Принцесса с длинным и труднопроизносимым именем Коноя Модзакура-химе шла с юга по всем островам Японии, и все газеты, даже самые солидные, каждый день печатали сводки о ее приближении. Волшебная принцесса, превращая на своем пути нежные бутоны в прекрасные цветы, пришла в Киото, в Нагоя и, наконец, в Токио. Наступил праздник цветущей вишни, самый красивый, самый веселый праздник цветов.

В матсури – в праздники – нечего и думать пригласить гейш, они нарасхват, поэтому пришлось это сделать заранее, за несколько дней, когда принцесса Коноя Модзакура-химе была еще далеко от столицы.

Доктор Зорге после долгих поисков нашел себе отдельный домик в тихом районе Акабу-ку на улице Нагасаки и покинул изрядно надоевшую гостиницу. Двухэтажный, почти игрушечный домик с традиционной энгава – крытой галереей вдоль стен – притулился рядом с просторным домом токийского аристократа. От такого соседства он казался еще меньше, еще невзрачнее. Пройти к домику можно было только узким переулком, таким тесным, что никакая машина и даже коляска рикши не могла бы протиснуться сквозь эту городскую расщелину. В проулке на бамбуковых шестах, как на веревках, висело белье; вместо мостовой посередине тянулся деревянный настил, покрытый слоем засохшей грязи. С улицы Нагасаки за деревьями и забором виднелась крыша домика да окна верхнего этажа. Это обстоятельство имело немаловажное значение при выборе доктором Зорге своей новой квартиры: он хотел иметь именно такое жилье – подальше от улицы, но чтобы окна были видны издалека.

Через дорогу, выше по улице, стоял дом полиции с железными решетками на окнах, дальше шли магазинчики, лавки, портняжная мастерская. Чередовались фонарики, вывески – обычный токийский пейзаж. Недалеко находилось советское посольство, и Рихард по дороге в центр часто проезжал мимо него. Дом стоял в глубине двора, ворота были открыты, но Зорге ни разу не бывал внутри этого дома. Немецкое посольство тоже находилось неподалеку.

После того как Зорге переселился на улицу Нагасаки, у него не раз уже собирались приятели, но он решил устроить официальное новоселье и приурочил его к празднику вишни.

Среди гостей был князь Альбрехт Урах – корреспондент «Фелькишер беобахтер», руководитель нацистской организации посольства и к тому же двоюродный брат бельгийского короля. Сплошной набор высоких титулов и постов! С помощью Ураха Рихард оформил свое вступление в партию и теперь на лацкане пиджака постоянно носил нацистский значок. Приехали Пауль Венекер – военно-морской атташе посольства, полицейский атташе Хуберт, другие работники посольства, знакомые корреспонденты, их жены. Были здесь также Ходзуми Одзаки, Иотоку Мияги, Бранко Вукелич, ради которых, собственно, доктор Зорге и затеял все это празднество.

Сначала поехали в парк Муиядзима любоваться цветущими вишнями, огромными, как старые сосны. Их вершины сплетались, образуя великолепный розоватый свод. Здесь, как условились, встретились с гейшами. Молодые женщины тоже были похожи на цветущие вишни в своих светлых кимоно, расшитых нежно-розовыми цветами. Потом, в праздник лотоса, они наденут белые кимоно, в сезон ирисов их праздничные наряды приобретут лиловые оттенки, затем цвета хризантем... Такова традиция, соблюдаемая тысячи лет.

Кавалькадой разноцветных машин вернулись на улицу Нагасаки, когда стало уже темнеть. Здесь всюду – над входными дверями, на окнах – в керамических вазах стояли вишневые ветви, еще не успевшие обронить лепестки. Батарея винных бутылок вызвала веселые возгласы. Щедрость хозяина великолепна! Пили много, бурно веселились и только за полночь начали расходиться. Расходились группами. Кто-то пытался разбудить Мияги, прикорнувшего в кресле, но попытки эти не удались. Он пьяно бормотал что-то и опять закрывал глаза.

Ушли гейши, они низко кланялись, касаясь ладонями своих колен, и – по старинному обычаю – их провожали до ворот с зажженными фонарями. Вот поднялись последние гости. Рихард, покачиваясь, вышел их проводить. Опершись на косяк и беспричинно смеясь, он неуверенно помахал им рукой, потом вошел в комнату, запер дверь. В квартире оставались четверо – Рихард Зорге, спящий Мияги и Вукелич с Одзаки, отставшие от гостей, чтобы выпить последнюю рюмку. Как по мановению жезла все они вдруг протрезвели. Зорге оглядел все закоулки дома и, не обнаружив ничего подозрительного, пригласил всех наверх. Маленький кабинет казался совсем тесным от множества книжных полок, поставленных вдоль стен. У окна на письменном столе, подобрав ноги, сидел на лотосе бронзовый Будда – копия Большого Будды из Камакура.