Юрий Корольков - Так было…

Роммель оглянулся по сторонам. Справа и слева сидели Бургдорф и Майзель… Машина бешено мчалась по автостраде. Выхода не было.

— Однако ты ловок, Бургдорф!.. — сказал Роммель. Он взял ампулу и раскусил ее, как раскусывают орехи, — коренными зубами…

Смерть наступила мгновенно.

Через четверть часа из ближнего госпиталя позвонили в Герлинген и сообщили, что сюда только что доставлен Роммель с кровоизлиянием в мозг…

На другой день все берлинские газеты опубликовали пространные некрологи и траурные извещения о смерти фельдмаршала Эрвина Роммеля. В приказе войскам говорилось, что германская армия потеряла крупнейшего полководца — героя битвы в африканской пустыне, кавалера ордена «Пур ля Мерит», кавалера золотого рыцарского креста, железного креста с мечами, дубовыми листьями и бриллиантами… Фельдмаршал Роммель умер от ран, как сообщалось в приказе…

Похороны Роммеля были торжественны и пышны. О них долго говорили в Германии — фюрер умеет ценить преданных ему генералов…

После затянувшихся осенних дождей, которые превратили долину По в непролазное болото, завернули вдруг жестокие холода. Таких давно не бывало в Италии. Снег замел тропы, он лежал не только в горах, но и в низинах, где обычно в это время еще зеленеет трава.

Тяжелые времена наступили для партизан-гарибальдийцев. Спускаться в долину было рискованно, а пещеры, которые они продолбили в скалах, и шалаши, сплетенные из ветвей, мало защищали от зимней стужи, тем более что обувь и одежонка были совсем ветхие… С питанием тоже стало плохо. Неделями сидели на кукурузной похлебке да жареных каштанах. Но и эту скудную пищу раздобывали с большим трудом, Не удивительно, что в отряде кое-кто начал роптать.

И в это самое время в отряд Бруно Челино доставили из бригады приказ британского фельдмаршала Александера.

Командующий союзными войсками в Италии предписывал партизанам прекратить временно борьбу и разойтись по домам. Свое распоряжение британский фельдмаршал объяснял наступившими холодами, отсутствием у партизан продовольствия, оружия, боеприпасов. А вот когда наступит весна, партизаны опять смогут объединиться в отряды и начать борьбу.

Бруно Челино, пробившийся из Неаполя на север Италии, вот уже несколько месяцев командовал отрядом гарибальдийцев. В общем, дело у него шло неплохо, особенно после того, как все партизаны в Италии объединились в Корпус добровольцев свободы. Бывшего берсальера, не раз дезертировавшего из королевской армии, будто подменили. После возвращения из России он стал думать иначе. Приказ фельдмаршала Александера, казалось бы, должен был обрадовать Челино. Ведь Александер предписывал партизанам разбрестись по домам. Но теперь именно это обстоятельство и выбывало у него недоумение, чувство протеста. Как же так — распустить отряд… А вдруг не удастся собрать его снова…

Бруно держал в здоровой руке приказ фельдмаршала, записанный по радио на обрывках бумаги, и не знал, что же ответить наседавшим на него партизанам. Голоса разделились, и последнее слово оставалось за ним. Как скажет он, так и будет. Но что сказать?.. Бруно Челино был глубоко уверен, что распускать отряд нельзя, но как объяснить это партизанам, какие доводы привести?!

И все же он придумал, что ответить ребятам. Гарибальдийцы сидели в заброшенной сыроварне около печки, в которой уцелел котел, теперь в нем варилась похлебка. Почти все были в сборе. Только патрули ушли к Черной расщелине. Там, где сбегала вниз козья тропа, обычно стоял партизанский дозор.

Отряду Челино повезло, что удалось найти в горах эту старую сыроварню. Здесь было куда теплее, чем в шалашах…

Челино скомкал бумагу и негромко сказал:

— Пока расходиться не будем… Нет приказа…

Больше всех хотелось спуститься с гор пастуху Алиджи Барбьери. Его деревня находилась совсем рядом. В ясную погоду Алиджи различал крышу своего домика.

— То есть как нет приказа? — рассердился Алиджи. — А в руках у тебя что — не приказ?..

— Мы подчиняемся Корпусу добровольцев свободы, — возразил Челино… — Придет оттуда приказ — дело другое… А пока — какой он ни на есть важный английский фельдмаршал — Александер не имеет права распоряжаться итальянскими партизанами… У нас своя власть.

— В таком случае я пойду в долину один, — сказал Алиджи Барбьери и, чтоб не передумать, тотчас же стал собираться.

— А полушубок оставишь нам? — спросил бывший землемер Маторелло в наступившем молчании.