Мкртич Саркисян - Сержант Каро

— Бог мой, что с вами, Ваан? — удивленно обращается к нему Хильда. Вместо грядок Ваан поливал весь первый этаж. Вода бежит из резинового шланга, журчит, и ее шум сливается с раскатистым смехом молодой женщины.

— Хильда, отправьте меня в лагерь, я не могу здесь, — он смотрит на хаотические, как и ход его мыслей, зигзаги воды.

Хильда продолжает хохотать, потом обрывает смех:

— Ну и обленились вы, Ваан!

На ее груди отливал холодным светом серебряный крест. Старая Ханна заметила:

— Библию читай, внучка, библию, и да сгинет злая сила…

Ах, эта несносная старуха! Одна она напоминает во всем доме, что он в плену. Одна она, потому что у коменданта нет времени заниматься им, они почти не видят друг друга. Лишь на рассвете топот его сапог будит Ваана, вечером он засыпает под те же звуки.

— Среди пленных у меня товарищи есть, Хильда, можно мне повидаться с ними? Может, поедем?..

— Поедем.

Часовые, завидев машину коменданта, пропускают их. Над карьером столбом стоит сероватая пыль. Весне сюда вход воспрещен. Даже солнце иное здесь: отчужденное, недоброе; здесь оно стало сообщником надзирателей, исполнителем воли этих жестоких надсмотрщиков, оно сжигает и душит людей.

Чтобы не вызвать подозрений, Ваан перекинулся с организатором лагерного подполья Юрием Одинцом двумя словами.

— Неплохо, — бросил Юрий, — если можешь — помоги, дома люди ведут себя иначе. Присмотрись к гостям.

Одинец изучающе разглядывает Хильду, переводит взгляд на Ваана.

— Ты интересный мужчина, понимаешь?

Ваан кивает головой.

— Зря не рискуй…

Машина набирает скорость и мчит сквозь весну.

— Стосковался я по простору, — говорит Ваан, — может, побродим по полям?

— Побродим.

Оставив позади деревушку в цветении садов, машина кружит, петляет и выкатывает к речке. Под ивами сгустились тени. Еще клейкие листочки блестят как лакированные. Противоположный берег обнажил свои глинистые бока. Ваан наклоняется к Хильде. Библия сползает с ее колен и падает в траву.

На обратном пути Хильда молчалива.

— Сегодня же скажу Карлу, чтобы вернул тебя в лагерь.

Шли дни, и Карл все больше мрачнел. «Блицкриг» сорвался. И такое у него предчувствие, что проиграна сама война.

— Моя маленькая Хильда! — гладит он волосы жены. — Великой Германии может не стать: остается только твоя любовь…

В присутствии мужа Хильда становится раздражительной и резкой:

— Оставь, Карл…

— Немцу одной Германии мало, — продолжает Карл, — хотя ему всегда было тесно.

— Поразительный, просто поразительный народ немецкие «патриоты», — начинает стегать Хильда. — Любовь, войну, политику — все перемешали. Побеждая, разглагольствуют о «великой Германии», терпя поражение — о любви… Кстати, твоя «великая Германия» меня совершенно не интересует, совсем!..

— Ну, Хильда, будет тебе…

— Нет, не будет! Вы Германию в сумасшедший дом превратили! Не хватает только, чтобы объяснялись женщинам в любви на языке уставов и наставлений.

— Ты просто не в духе, — пытается утихомирить жену Карл. — Успокойся…

Едва муж вышел, Хильда бросилась в комнату Ваана:

— Уже второй раз одного из ваших привозят к Карлу поздно ночью.

— Из наших?

— Да, из пленных; вот его имя, я записала — Андрей Ивчук. Он Карлу выдает какие-то тайны.

— Тайны?..

— Да, я слышала все, спрятавшись за занавесью. — Хильда пробегает глазами пометки на полях библии:

«Подпольная организация лагеря во главе с Юрием Одинцом в 3 часа утра 26 августа готовит побег из лагеря большой группы пленных — 300 человек…» Ты слышал?.. Карл велел ему строго-настрого никому ни слова об этом, распорядился усилить охрану, а в ночь на 26-е в половине третьего, сам прибудет в лагерь и возглавит облаву. Перебьют их, Ваан…

— Конечно, перебьют, Хильда. Помоги мне добраться до карьера!

— Едем!

С серьезностью совершившего важное дело человека Хильда идет к машине.

— … Перенести день побега можете? — спрашивает Ваан у Юрия Одинца.

— Поздно, не успеем.

— Тогда выход один: срочно убрать обоих — и коменданта, и предателя. Никто, кроме них, не знает ни дня, ни часа побега.

— Ивчука мы уберем, не беспокойся. А вот коменданта… Двадцать шестого он до лагеря не должен доехать. На тебя вся надежда, понял? — Одинец пристально смотрит в глаза товарищу.

— Сегодня 24-е. После побега встретимся в условленном месте, или… Словом, удачи тебе!..

Ваан знает, что они видятся с Хильдой в последний раз. Но Хильда об этом не знает. Он знает, что это последний день перед его побегом. А Хильда не знает. Он знает точно, что это последний день жизни Карла. А Хильда о том не знает.