Виктор Устьянцев - По ту сторону

В занятой немцами деревне прокукарекал петух. Володю это особенно удивило: как он мог уцелеть? Обычно немцы выгребают в деревнях всю живность подчистую, только голодные, одичавшие кошки бродят по улицам. А тут петух, да еще такой голосистый!..

Когда вот так лежишь, уткнув подбородок в снег, и слышишь эти ночные звуки, невольно вспоминается, как до войны они бегали в лес, валялись там в траве и слушали. В прозрачной тишине леса вдруг защебечет над головой птица, гулко прокукует кукушка. Они всегда кричали: «Кукушка, кукушка, сколько мне жить?» Кукушка каждый раз отсчитывала по-разному: то шесть, то восемь, один раз прокричала даже одиннадцать раз…

Или завозится в траве жучок, пролетит над головой бабочка, застрекочет кузнечик — и тебе станет еще радостнее от этой населенности и разнообразия жизни. Тебя опьяняет густой запах трав, ты смотришь в бездонную синь неба, и у тебя начинает кружиться голова…

Как все изменилось с тех пор!

Земля здесь пахнет порохом, гарью и еще чем-то, кажется, медью. Так пахнет стреляная гильза.

И весь этот великолепный мир природы интересует тебя, кажется, только одной своей способностью: укрыть от глаз врага, приглушить звук твоих шагов и твоего дыхания, защитить от шальной или нацеленной прямо в тебя пули…

Овчинников появился совсем не оттуда, откуда его ждали: он подполз справа, даже чуть сзади, взмокший не то от снега, не то от пота.

— Порядок! — шепнул он. — Вон там низинка заболочена, подходит к самому лесу. По ней и пройдем. Только смотрите, чтобы под ногами не чавкало.

Немного подождали, пока Овчинников отдышался, и двинулись к низине. Переходили ее осторожно. Потом долго шли мелким кустарником, пока добрались до леса. В лесу пошли в рост, быстро. Володя едва поспевал за Овчинниковым и Картошкиным.

К восходу солнца они были километрах в пяти-шести от переднего края. В глубоком овражке отдохнули и переоделись: Овчинников и Картошкин — в немецкую форму, Володя — в штатское платье. Только теперь Володя сообразил, почему они не сделали этого раньше, еще на своей стороне: их обмундирование сейчас было намокшим, перепачканным грязью, кое-где порванным. Они связали его в узел и спрятали. Тщательно разглаживали каждую морщинку на Овчинникове — его офицерский мундир должен выглядеть безукоризненно.

А дальше все шло с молниеносной быстротой. Едва вышли к дороге, как показалась машина, она шла от передовой. Видно было, что в ней только один человек — за рулем.

Овчинников неторопливо вышел на середину дороги, остановился и поднял руку. Когда машина подошла метров на полтораста, крикнул Картошкину:

— Выводи!

Картошкин ткнул стволом автомата в Володину спину и сказал:

— Пошли!

Потом, когда машина остановилась и Овчинников заговорил с сидевшим за рулем немецким офицером, Картошкин еще раз ткнул автоматом в спину и заорал:

— Шнель, шнель!

А Овчинников что-то сердито кричал по-немецки сидевшему за рулем офицеру, тот виновато оправдывался, он был младшим по званию. Наконец отодвинулся, уступив место за рулем Овчинникову. Вениамин что-то крикнул Картошкину, указывая на заднее сиденье. Картошкин распахнул заднюю дверцу, втолкнул Володю, влез сам. Не успел он захлопнуть дверцу, как Овчинников развернул машину и повел ее к линии фронта. Обер-лейтенант покорно сидел рядом с Овчинниковым. Но вот они на полном ходу проскочили первый контрольный пост, и немец начал беспокойно оглядываться.

— Герр гауптман…

Овчинников обернулся, моргнул Картошкину, тот наклонился, схватил немца за руки, заломил их назад, а Володя сунул ему в висок ствол пистолета. Немец покосился на пистолет и сник.

Тем временем они уже подъезжали к следующему контрольному посту. Возле мотоцикла с коляской стояли офицер и двое автоматчиков, чуть поодаль стояли еще мотоцикл и трое солдат. Офицер вышел на середину дороги, требовательно поднял руку и жестом указал на обочину. Овчинников сбросил газ и стал прижиматься к обочине. Но, не доезжая метров пятнадцать, машина вдруг резко рванулась вперед, офицер едва успел отскочить в сторону.

Немцы опомнились довольно быстро и открыли огонь. Овчинников бросал машину то вправо, то влево. Все-таки несколько очередей прошили кузов, но никого не ранило.

К счастью, это был последний контрольный пункт, они уже выскочили на ничейную полосу. Хорошо еще наши догадались, что раз по машине стреляют немцы, значит, она идет к нам…

Захваченный в плен обер-лейтенант оказался довольно осведомленным: он знал не только дислокацию частей, но и кое-что из планов немецкого командования.