Виктор Каменев - По ту сторону

Вообще-то, я сроду не вёл дневников. Теперь жалею — интересно было бы вспомнить свои мысли и мечты, к примеру, в двенадцатилетнем возрасте. Но ведение дневника требует определённой дисциплинированности, а мне этого как раз не хватает. Дело кончится тем, что рано или поздно (причём первое более вероятно) я его заброшу. И всё же Серёге удалось заставить меня сделать кое-какие записи о событиях, произошедших со мной в последнее время. Я, конечно, отбивался изо всех сил, только разве ему что-то докажешь? Он носится с идеей написать на основе всего этого книгу и становится совершенно невменяемым, когда начинаешь объяснять, что легче сшить шубу из рыбьего меха, чем выпустить книгу, не имея приличного спонсора и соответствующей раскрутки.

Поначалу мне ещё удавалось постоянно откладывать дело «на потом», ссылаясь на занятость или усталость, но однажды всё это кончилось. Серёга пришёл ко мне, приволок общую тетрадь с чернильной ручкой и заставил меня делать первые записи при нём. В этот раз отделаться не удалось. Серёга сказал, что у меня скоро съедет крыша, из-за чего я попаду в психушку, в палату к буйным, и тогда он точно не напишет никакой книги.

Ладно, пусть подавится. А может, у него и вправду что-то получится? Что ж, погнали наши городских.

В тот день я получил очередную писульку из домоуправления, седьмую по счёту. Они опять грозили мне судом в случае непогашения мной задолженности по квартплате. Я бы и рад расплатиться, но…

Накануне мне удалось подзаработать. Я спрятал в своей квартире пистолет одного типа, которому грозил обыск, а он, когда всё закончилось, на радостях дал мне сто гривнячков. Откупаться от милиции ему бы пришлось куда большей суммой.

Глупо идти в домоуправление со своей сотней, когда мой долг за квартиру перевалил за полторы тысячи. Я уже год числился официальным безработным, перебиваясь случайными заработками, и преимущественно сидел совершенно без денег. Так что сотня, словно с неба упавшая, дала мне повод немного расслабиться. В меру, конечно.

Она, мера эта проклятая, вынуждает ограничивать себя во всём, — пуская слюни, проходить мимо множества аппетитных вещей, и т. д., и т. п. Одним словом, приходится всячески жлобиться в расчёте растянуть свои деньги на более длительный срок. Была, конечно, у меня мысль прогудеть всю сотню за один вечер, однако…

Однако вернёмся к тому дню, с которого я начал. Кажется, это был понедельник. Или пятница? Я положил послание из домоуправления в коробочку от одеколона, где хранились все мои документы, и тут обнаружил, что домовой, живущий в моей квартире на антресолях, спёр порнографический журнал, купленный мной на деньги из той самой сотни и ещё толком не прочитанный.

Это меня вконец расстроило. А я ведь ему, тварюге неблагодарной, вчера пива в блюдечко налил. Сорок гривен из той сотни ушло, будто их и не было, а на остальные надо будет жить неопределённое время. Я как раз раздумывал, выдержит ли железный крюк для люстры вес моего тела или лучше повеситься на балконе, когда пришёл Серёга.

— Привет! — сказал он, сияя так, словно только что нашёл на улице доллар. — Слушай, у меня к тебе предложение.

Идей и предложений Серёги я побаивался — уж слишком много их у него всегда было. Причём совершенно авантюрных. Сам Серёга своими проектами не пользовался — зачем, когда у тебя есть друг? В принципе, его побуждения были благородны, но я этого не ценил. Серёгины проекты касались, в основном, меня одного, лишь изредка появлялись совместные, где мне почему-то отводилась роль рабочей скотины, а ему — благосклонного наблюдателя и кассира.

Бывали и недоразумения. К примеру, случались у меня такие дни, когда от отчаяния хотелось выть, а тут являлся этот тип с очередным идиотским предложением. В бешенстве я вышвыривал его из своей квартиры, ругаясь в процессе данного действа самым чёрным матом, и захлопывал входную дверь так, что дребезжали окна во всём подъезде.

Но Серёга не обижался. Он вообще не был обидчивым.

— Я тут говорил о тебе с одним человеком, — продолжал Серёга. — Рассказал ему про твоего домового и про Изольду. Он очень заинтересовался.