Виктор Каменев - Чумаки и Россия [СИ]

Я пробежался вокруг нашего маленького лагеря, расположенного в узкой лесопосадке и заглянул к волам, хотя это было не моё дело. Крайний из них повернул ко мне башку. Я потрепал его по холке и вернулся к своим.

Стемнело; ночное небо светилось мириадами звёзд, одуряющее пахли нагретые за день полевые цветы, стрекотали сверчки и кузнечики. У нас в лагере горел костёр, над огнём висел на треноге котелок, где варилась рисовая каша с мясом, которую Шеф, проживший два года в Туркмении, категорически запретил называть пловом.

Войдя в освещённое костром пространство, я растопырил пальцы и заговорил:

— Ну чо, ха-ахлы, не можете без нас, подыхаете с голоду без наших рублей?

— Киньте в него чем-нибудь, — попросил Старшой.

Но Вадя и Бодя рубились во что-то там по сетке на ноутбуках, а Шеф, как мы именовали спеца по волам, лежал на пузе и смотрел в огонь. Сам же Старшой валялся на надувном матраце и сосредоточенно жевал длинную травинку.

Всем было не до меня.

Мы возродили старинный чумацкий промысел после того, как в России запретили соль. Сначала её запретили не всем, а только Собирателю Земель Русских — какая-то хворь у него приключилась — но от него запрет перекинулся и на остальных. Все газеты и телепередачи вещали о том, что соль вредна, а мясо, рыба и овощи даже вкуснее без этой приправы.

Селёдку и огурцы поставляла Беларусь. Умельцы вываривали оттуда соль, но затем эти продукты сильно подорожали. Да и отпускали их в ограниченных количествах.

Мы слали соль из Украины своим российским родным и близким до тех пор, пока полиция не начала проводить обыски в квартирах и частных домах, а изрядный денежный штраф за её хранение не сменился коротким тюремным сроком.

Сначала все думали, будто это ненадолго, но в один прекрасный день академик из РАЕНа получил государственную премию, когда доказал, что если трижды крикнуть над готовящейся едой: "Слава великому Путину!", то структура этой самой еды совершенно изменится от установленных звуковых вибраций. Повысится усвояемость. А соль не нужна.

Запрет на её добычу, продажу и хранение соблюдался ещё строже, чем за аналогичные действия с наркотой. Пограничники применяли оружие на поражение при малейшей попытке контрабандистов посолонить жизнь российским гражданам. Своих не жалели тоже.

Россияне начали привыкать есть без соли, но вскоре у них запретили Украину. Теперь они не знали такой страны и нации. На их картах по западу от России располагалось большое белое пятно; запрещалось любое упоминание о бывших соседях.

Гоголя повсеместно изъяли из всех библиотек страны.

Это позволило контрабандистам вплотную подходить к границе. Для российских пограничников мы не существовали; они нас в упор не видели, и собак своих натаскали не видеть.

Правда тут же возникла другая проблема: окружённая со всех сторон лютыми врагами, Россия отслеживала любую технику, подъезжающую к границе со стороны белого пятна.

Лупили из миномётов.

Вот так мы и вспомнили о чумаках. Деревянная повозка, запряженная волами, за технику у россиян не считалась. Мы везли в ней соль, скупая её на солезаводах. Российские контрабандисты тут же, на границе, фасовали её в пакетики с пометкой: "Морской продукт". Название это никого не обманывало, но приличия соблюдались. Существовали счастливцы, которым этот самый морской продукт прописывали врачи для укрепления здоровья, хоть он и не появлялся в открытой продаже.

Пошёл в чумаки и я.

Наша команда работала уже не первый раз. Мы считали, что получается у нас вполне нормально, заработок есть, почему бы и не записаться в чумаки?

Я заглянул в котелок с рисовой кашей и гаркнул:

— Слава великому Путину!

Старшой аж подпрыгнул.

Громко выматерившись, он нырнул в темноту и через пару секунд материализовался оттуда с толстой сухой палкой.

— Э-э! — закричал я, выставив руки перед собой, ибо знал по опыту общения со Старшим, что тип этот запросто может швырнуть в меня своей древесиной. — Всё нормально, всё под контролем! Брось оружие!

— Ща брошу, — пообещал Старшой, гадко ухмыляясь.

— Да успокойся ты, — вмешался Шеф. — Вся соседняя страна так еду приправляет — и ничего.

Старшой что-то проворчал и кинул палку около костра.

— Расскажи лучше, как ты на фашистов работал, — сказал я, когда он снова улёгся на матрац.

— Чо эт — на фашистов? — огрызнулся тот. — Нормальные люди и в Москве есть. Ну, работал. Организовали там в своё время Департамент Агитации Украинского Народа.