Франтишек Фрида - Опасная граница - Повести

Стейскал в задумчивости вернулся в комнату.

— Я попробую поговорить с ними, — сказал он. — Они меня знают. Я живу здесь шестнадцать лет и всегда был с ними в хороших отношениях.

— Вы думаете, они не ушли? — спросил Юречка.

— Нет, не ушли. Я слышал шаги на шоссе. Там кто-то ходит. Наверное, патруль.

— Вам нужен еще один покойник? — прошептал раненый, тяжело дыша.

Все замолчали. Самым ужасным было ожидание. Бесконечное ожидание и надежда, что все это лишь страшный сон, который развеется с рассветом. Но события последних часов — не сон, это суровая, беспощадная действительность. Зачем лгать самим себе?

Юречка нервно шагал по комнате, и пол противно скрипел под его ногами.

— Мы ведем себя по-идиотски, — сказал он резко. — Сами усложняем себе жизнь. Проще простого уложить чемоданы на тележку и двинуться в сторону Красна-Липы. И на шоссе выходить не придется: из Вальдека туда ведет лесная тропа. Там наверняка никого нет. А если немцы и остановят вас, как-нибудь отговоритесь: мол, поезда не ходят, вот и. вынуждены пешком...

— Нет, мы вас не оставим, — ответил Стейскал.

— Почему вы должны рисковать из-за нас? Ведь у вас жена, Ганка...

— Попробуй все-таки поговорить с ними, — подала вдруг голос Стейскалова.

— Хорошо! — решился Стейскал и вышел из дома.

Железная дорога была пуста. Тусклый свет керосиновых фонарей освещал лишь небольшую часть платформы. Стейскал шел медленно, временами останавливался и прислушивался. Из леса доносился крик ночной птицы. Он оглянулся. Здание станции слабо светилось на фоне темного леса. Он двинулся дальше. Прошел шагов двадцать и снова остановился.

— Эй! — крикнул он в темноту. — Есть здесь кто-нибудь?

Не дождавшись ответа, он вновь зашагал по мокрому асфальту. На лицо ему упал влажный лист. Стволы деревьев по обочинам шоссе напоминали темные колонны.

— Эй!

Неожиданно рядом раздались шаги и в глаза Стейскалу ударил свет ручного фонарика. Он остановился. Кто-то подошел к нему. Стейскал не видел кто: яркий свет заставил его зажмуриться.

— Выключи фонарь! — попросил он по-немецки.

—- Чего надо? — рявкнули в ответ. Голос был Стейскалу незнаком. Скорее всего, его обладатель не из Кенигсвальда.

— На станции тяжелораненый, нужен врач или санитарная машина.

— Кто он?

— Таможенник.

— Пусть подыхает, — с ненавистью произнес незнакомец.

— Я не хочу, чтобы он умер.

— А зачем его спасать? Одним чехом будет меньше.

— Он такой же человек, как ты и я. На фронте раненым всегда оказывали помощь.

— Если это один из тех, кто был у моста, пусть мучается. И вот что я тебе скажу, Стейскал: Гелбих и Янеке убиты, четверо в больнице, а ты хочешь, чтобы мы помогали таможеннику, повинному в этом...

— Они же защищались! И ты хорошо это знаешь, черт возьми! Вы сами напали на них. Что же им оставалось делать? Они выполняли приказ, и вы исполняли чье-то приказание. Вы захватили мост, чехи отступили. Чего же вам еще надо?

— Ты хорошо знаешь, чего мы хотим. Собирай свое барахло и сматывайся.

— В последней войне мы не убивали раненых. Ты был на фронте?

— У нас свой приказ, — ушел от ответа незнакомец. — Ликвидировать всех вооруженных чехов... Шел бы ты отсюда, Стейскал. Не влезай в дела, которые тебя не касаются, иначе плохо будет.

— Пришлите за ним санитарную машину, — попросил Стейскал миролюбиво, хотя внутри у него все кипело. С каким бы удовольствием он проломил эту тупую башку!

Парень на шоссе засмеялся:

— Как ты думаешь, что с ним сделают наши, если он попадет в их руки?

— Черт возьми, разве сейчас война? — гневно спросил железнодорожник.

— Да, война. Мы ведем ее против чехов. И мы освободим свой фатерланд без посторонней помощи.

— Без посторонней помощи? Расскажи кому-нибудь другому!

— Знаешь, Стейскал, не будем об этом. Исчезни и больше здесь не появляйся.

— Пропустите меня в деревню. Я найму повозку, и утром на станции не будет ни души.

— Никто тебя не повезет. Ты пришел сюда с пустыми руками, с пустыми руками и уйдешь.

Стейскал понял, что ничего у него не получится. Он так и не узнал пария. Если бы он сейчас нашел телегу, можно было бы отвезти Маковеца в Красна-Липу.

— Значит, не хочешь мне помочь?

— Не хочу и не могу. Я поставлен здесь часовым. Если кто увидит, что я болтаю с тобой, мне достанется...

— У меня нет оружия, и я не враг вам.

— Уходи отсюда! И скажи спасибо, что я тебя не подстрелил.

Фонарик погас, шаги удалились. Стейскал еще постоял, прислушиваясь, но все было тихо. Ему стало холодно: он вышел из дома раздетый, в одной рубашке. Со стороны луга дул холодный ветер. Опять пошел мелкий дождь. Стейскал медленно брел обратно, страстно желая, чтобы из тьмы неожиданно вынырнули солдаты в касках, с винтовками и пулеметами, чтобы его остановил офицер и спросил, что здесь происходит...