Евгений Погребов - Штрафной батальон

Тут и нервы сдали. Видел, как потрясал автоматом ошалелый от счастья Туманов и кричал: «Наши!» — но голоса его не слышал. Потом откуда-то навалился на него чуть не задушивший в объятиях Кусков, побежали мимо церкви с криком «Ура!» первые автоматчики, и штрафники бросились раскидывать баррикаду у входа.

Кто-то, выскочив на паперть, уже тоже вопил «Ура!» и стрелял в воздух, а он все еще не мог прийти в себя. Вышел на ступени и ослеп от яркого света. Земля и небо закачались и слились в одно целое. Еще немного, и упал бы, кажется, от слабости. Не понял, откуда Махтуров взялся, на шею кинулся. Вздрогнул, ощутив на щеке его горячую слезу.

Да, у крутого, железного Махтурова, далеко не сентиментального, у которого, казалось, слез и быть не может, на мокрых щеках и подбородке висели крупные прозрачные градины. И он их не стыдился.

— Пашка, родной! Живы!!

Слюна во рту загустела так, что трудно было сглотнуть. Машинально отцепив с пояса пустую фляжку, поднес к губам. Тянул из нее воздух, не сознавая, что делает.

Окончательно пришел в себя, когда раненых и убитых стали на крыльцо выносить. Здесь и комбата увидел. Сам раненый, со свежей повязкой на голове, Балтус порывисто обнял его, прижал к себе:

— Спасибо, капитан Колычев! Второй взвод честно приказ выполнил, вы свою вину искупили полностью. Заготовьте список на всех, кто был с вами. Благодарю вас, капитан! — И тут же, спохватившись, поправился: — Товарищ капитан!

Так и стояли они четверо — Колычев, Махтуров, Кусков и Туманов, — обнявшись, посреди церковного двора. А мимо них бежали вперед солдаты в новеньких гимнастерках с гвардейскими значками, разматывали провода связисты. Потом пошла артиллерия. Где-то за оврагом громыхали танки и самоходки. И, будто радуясь, приветствуя начавшееся наступление, щедро сияло с высоты искристое июльское солнце.

1981 г.