Юрий Иваниченко - Крымскй щит

Малахов был сейчас натуральным воплощением «полосатых дьяволов», хорошо известных фашистам по севастопольским контратакам…

— Разрешите доложить, Фёдорович! — лихо вскинул вывернутую ладонь к бескозырке моряк.

Даже конь под Бесединым возмущенно фыркнул и загарцевал, норовя грудью пхнуть наглеца. «За-гарцевал» и Беседин:

— Фёдорович?! Это такое теперь обращение к командиру?!

— Виноват! — глаза Малахова при этом смеялись без тени раскаяния.

— Козе понятно, что виноват! — притворно «лютовал» командир отряда. — Неужто на флоте так принято? Неужто ты на корабле своём к капитану с «батей» сунулся, а?!

Теперь глаза Малахова потемнели, как «самое Чёрное море».

Флот — это святое. Въевшееся в плоть и кровь крепче всякого татуированного «краба». А тут по этому святому какой-то там… командир «народного ополчения», атаман, прости, Господи…

Сам Беседин отчетливо понимал, что для Малахова он никак не «адмирал», но понимал ещё и другое: «Но и ты, Арсений Малахов, есть боец регулярного соединения, а не махновец какой. Приструнить надо!» В глубине души же Фёдор Фёдорович такой вот бесшабашной лихостью матроса восхищался. Было в ней что-то знакомое, вполне сухопутное, правда, — казачье.

— Какого, ты… чертяка… Поперед батьки в пекло, а? — смягчился Беседин.

Заулыбался вновь и Малахов, заплясали в карих зрачках «чёртики полосатые» — отходчивый был малый.

— Я, товарищ командир… — подчеркнул он теперь нарочито подобострастно, но не издевательски, шутовски скорее. — Проявил, так сказать, партизанскую инициативу и солдатскую смекалку. По велению матросского сердца и…

— Не егози! — приструнил Беседин и разыгравшегося коня, и не менее разыгравшееся воображение большого любителя «заболтать». — Говори толком…

— Я предпринял разведку, можно сказать, боем, в глубоко эшелонированный тыл противника…

Беседин невольно закатил глаза под папаху.

— Ну, все. Разыгралось Чёрное море…

Малахов ощерился ещё шире, щегольские франтоватые усики — стрелками вверх.

— Чего ты там разведывал… — вздохнул Фёдор Фёдорович, — …боем?

— Известно чего… — неожиданно вклинился дед Михась.

Оказывается, он всё это время поглаживал круп командирского Огонька чуть позади говорящих и только теперь вышел вперед.

— На той стороне винный склад «Горкоопторга» был. Наши вывезти не успели, а германец, понятное дело, пользовал. То-то полицаи такие пьянючие оказались, защитнички…. — как бы между делом, поглаживая конскую морду, сообщал дед Михась. — Вот его-то, я думаю, и разведал наш Аника-воин. А то, что с боем, так оно и видно… — дед одобрительно покачал задранными ушами неизменной шапки-ушанки.

— А чего ж ты их гранатою пугал? — вклинился наконец в разговор и Тарас Иванович, подавшись вперед на пегом жеребце.

— Действительно, где твой автомат? — нахмурился командир.

— А вы думали, они мне просто так согласились склад отдать? — недовольно проворчал Малахов и повернулся спиной. Через всю спину в изрядной прорехе шла кровавая борозда. — Драка была до последнего патрона, до рукопашной.

— Ну, коли за водку сошлись… — покачал снова «ушами» дед Михась.

— Санитарку! — гаркнул через плечо Беседин. — Машка, ты где?! Дуй сюда! Обработай героя. Чем это тебя так? — спросил он уже Малахова.

— Не знаю… — пожал плечами и тут же поморщился Арсений. — Тоже, наверное, осколком… Слава богу, что патроны в автомате закончились, за спиной висел, когда в него осколок гранаты попал, — без всякой рисовки, деловито сообщил Арсений. — Не так жалко. Одна только граната в штанах осталась, да и фрицев тоже трое всего. Кучкой засели, а я к ним подкрался: «Стоять! — кричу, — Суки! А то я вам ливер выпущу!»

— Ладно, понятно, — поспешил остановить героя Федор Федорович, боясь, чтобы Малахова, как обычно, не «понесло». — Есть трофей?

— Полкузова алиготе и мадеры! — горделиво отдал честь матрос, рапортуя.

— Ото маеш coбi, стратегiчний вантаж… — озадаченно огладил «бульбовские» усы замполит. — Выходит, сынку, что ты нам полкузова мин подарил, да таких, что не немцев, а наш личный состав из строя выведут…

— Готов лично встать на охрану, товарищ майор! — подобострастно пожирая глазами командира, заверил Малахов.

Беседин только сплюнул.

— Кто б сомневался… Лучше уже вон, ребят твоих… — он кивнул на немцев, так и торчавших из кузова, — …попросить. Они-то почему-то трезвые, хоть и поболе твоего на складе находились.