— Первый пошел! — скомандовал сам командир группы, и в черную бездну канул сапер Антонио Арментерос.
— Второй!
— Mama mia! — нарочито патетически вскрикнул пулеметчик Луис Мендос с немецким МГ на животе, со сколопендрой пулеметной ленты, уходящей через плечо за спину, и исчез в ночи, словно в небытии…
— Маmа рог ti nо combatira [7] Мама за тебя воевать не будет ( исп .).
… — проворчал, отстегнув карабин от штанги, старшина Алехандро Бара…
Когда, украдкой поцеловав серебряное распятие, последним из дюжины диверсантов кроме командира группы, разумеется, в неправильном овале двери показался радист Виеске, — глаза ему вдруг ослепила огненно-белая вспышка.
Луч прожектора высветил до мельчайших подробностей внутренность трюма за его спиной, выбелил смуглое лицо с детски-изумлёнными, расширенными глазами и непокорными вихрами, налипшими на лоб из-под кожаного шлема.
— Esta [8] Стой! ( исп .).
! — вскрикнул Мигель, рефлекторно схватив юнца за плечо.
Тот обернулся.
В глазах Родриго были одновременно немой вопрос и твёрдость ответа, решимость и нерешительность и, как показалось майору… боль и укоризна, и… прощание: «а la guerra, соmо la guerra!» [9] На войне, как на войне! ( исп .).
Майор, сглотнув горлом, кивнул, и мальчишка исчез за бортом.
Исчез в тёмном проеме, который был уже не зевом колодца, до краев полного холодной, но мертвенно-бесстрастной ночи, а «вратами ада», оживавшего огнями своих пыточных котлов.
Словно боясь выпустить Виеске из виду, Мигель выпрыгнул тотчас за ним…
* * *
— А ты чего напросился?.. — спросил, не оборачиваясь, Сергей, широко шагая в жухлых папоротниках, будто и не по кабаньей тропе, а по аллее какого-то благоустроенного «Парка культуры и отдыха». — Ты же с ночного?
Володька ответил не сразу. Признаваться, что за Сергеем Хачариди он готов был идти хоть «к черту на рога», лишь бы позволили, хотелось как-то не очень, детский сад какой-то, честное слово. Чувствуешь себя карапузом в штанишках с помочами, увязавшимся за пионером-барабанщиком, а тебе скоро семнадцать…
Но, что делать, если рядом с отрядной легендой, с «Везунчиком», он всегда чувствовал себя героем Фенимора Купера, этаким юным траппером — бледнолицым другом краснокожего вождя.
И то правда… С греческой, конечно, но все-таки, вполне «индейской» горбинкой носа на смугловатом лице, с упрямо сжатыми губами и пронзительным взглядом угольных глаз… Глаз когда по-птичьи, как у ястреба, безжизненных, если они выслеживают уже обречённую дичь; когда со смешинкой превосходства, если начнет «Везунок» в компании ли, походя ли вышучивать беззлобно, но обидно чью-то нерасторопность или, того хуже, трусость… — походил Серега на партизанского такого «Чингачгука»… В короткой, как подстреленной рыжей кожанке, распахнутой на бронзовой груди и кавалеристских галифе с кожаной задницей…
«Перья вставлять некуда!..» — подумал Володька сердито, но оттого сердито, что сам понимал… завистливо… Походил Хачариди на великого воина куда более чем, скажем, сам Володька на «Зверобоя» — в своём школярском чёрно-драповом пальтишке, даром что подрезанном Арсением Малаховым под матросский бушлат, и ушанке типа «хэнде хох» — с вечно разбросанными врозь ушами.
— Гоша там, — наконец запоздало ответил Володя, припомнив, что на запасную костровую и впрямь отправился его друг по лагерным несчастьям, «кубанец» Георгий Маслов. — Вот я и беспокоюсь…
— Гошка? — удивился Сергей. — А он как там очутился? Вроде ж его не назначали?
— Направили, чтобы Мембетову помочь…
— Рефату? — переспросил Серега, обернувшись мельком, через плечо. — А что с ним сталось?
— Ногу, говорит, растёр… — ответил Володя и с полным ощущением своей опытности добавил, презрительно фыркнув: — Говорит, аж загноилась. Как будто нельзя портянки подсушить или подорожник…
— Сушить без толку. Стирать чаще надо, — механически заметил Сергей.
С минуту-другую они шли молча, только шуршал бурыми перьями папоротник. «Везунчик» будто раздумывал о чём-то своем, перегоняя травяную былинку из одного уголка рта в другой, и вдруг спросил, по-прежнему не оборачиваясь:
— А когда это он умудрился ноги себе растереть? Неделю, как отряд на базе, без переходов…
— Кто? — не сразу понял Володя. — A-а, Мембетов? Не знаю… — пожал он плечами. — Наверное, когда радиста на Кайтар-Даг отводил, в «овечий кош», это пещера такая…
«Везунок» даже остановился, бровь его недоверчиво изломилась.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу