Миклош Сабо - Команда Альфа

— Что я придумал? Отдал ружье первому попавшемуся гвардейцу. Сказал ему, что собираюсь за границу и пусть, мол, он пользуется им на здоровье.

Ковач задумался, видно было, что он чем-то очень озабочен.

— Знаешь, дружище, скажу тебе по совести, кое-что мне здесь не нравится. Не хочу я тут оставаться! — выпалил он наконец то, что, наверное, долго мучило его и искало выхода.

«Что ответить ему?» — задумался в свою очередь я.

— В таком случае, — спросил я его в упор, — почему ты не обратишься к начальству? Не попросишь перевести тебя?

Ковач покачал головой.

— Я уже пытался, все напрасно! — И он безнадежно махнул рукой.

— Зря ты так думаешь! Принуждать тебя никто не станет!

Он посмотрел мне в глаза. Узкая полоска его губ насмешливо скривилась.

— Какой ты наивный! — И, придвинувшись ко мне вплотную, он продолжал совсем тихо: — Дома я работал па папском аэродроме. У русских. Потому и не отпустят!

— Но ведь здесь никого силой не держат! — настаивал я.

— Я солдат! — возразил он. — И иду, куда пошлют. Меня бросили сюда — и вот я здесь. И везет же мне, черт возьми. На занятиях у меня все идет гладко!

Этот же Ковач спросил как-то инструктора:

— Если жизнь зависит от парашюта, зачем в таком случае возиться с бесконечным числом пуговиц, пряжек, карманов?

Инструктор с неиссякаемым терпением принялся объяснять ему:

— Каждая мелочь имеет свое определенное назначение. Малейшее упущение в отношении этих деталей может повлечь за собой тяжелые последствия.

— А какие именно?

— Откажет, например, вытяжное кольцо — парашют не раскроется. Вы запутаетесь тогда в стропах и лишитесь возможности управлять спуском.

Мы целыми днями учились укладывать парашют, управлять им в воздухе, без повреждений приземляться. Но пока что это были только теоретические занятия, на которых мы украдкой позевывали.

Но положение совершенно изменилось, когда нас повели к огромным вышкам, выстроившимся в ряд на полигоне. Они напоминали гигантские лебедки, применяемые в современной технике на строительстве. Только могли подтягиваться еще выше и были крепче и внушительней, чем их мирные сестрицы.

Мы взобрались по лестницам на головокружительную высоту. Здесь на нас надели парашюты. По команде мы должны были выдернуть вытяжное кольцо.

Вначале меня страшила «пустота» и даже шелковый зонт не казался особенно надежным лифтом.

«Ну точно как в героическую эпоху первых полетов!» — подумал я, впервые дожидаясь своей очереди на вышке.

Я все старался вспомнить имя того героя, который из холста смастерил себе крылья, чтобы отвоевать у птиц воздушный океан.

— Восемьсот шестьдесят первый!

«Лилиенталь», — вспомнил я в то время, как меня опутывали ремнями.

Больше я ничего не успел подумать: в это время я камнем стал падать вниз.

Да, именно падать. Падал я, правда, не очень быстро, я словно парил, но мне лично казалось, что земля чересчур скоро приближается.

Наконец я почувствовал сильный удар в подошвы. Приземлился.

«Так ведь это детские игрушки!» Я снова воспрянул духом. Мне стало стыдно даже перед самим собой за мои страхи.

«Да, не из храброго ты десятка!» Сделав такое заключение, я решил впредь быть смелее и не страшиться любой, даже самой большой опасности.

Случай для серьезного испытания представился мне довольно скоро. На одном из занятий, когда был получен приказ перейти от теории к практике.

В кожаном костюме, сзади и на груди по парашюту, я, как и другие, больше походил на приблудившееся с неведомой планеты существо, чем на землянина. Ну, это еще куда ни шло. По-настоящему же мне стало не по себе, когда на изрядной высоте раскрылся люк в самолете и наш командир назвал несколько номеров. Среди них и мой. Я должен был прыгать одним из первых.

Я видел, что к самолету прикреплена предохранительная веревка, и все равно мне было не по себе.

— Пошел! — скомандовал офицер.

И вот первый курсант, уже отделившись от самолета, исчез в разверзшейся за люком глубине.

— Пошел!

За ним последовал другой.

Третий уперся. Командир не стал с ним церемониться и отправил его в путь энергичным пинком под зад.

Наступила моя очередь.

Я выглянул наружу. Подо мной расстилалась земля, словно ковер, сшитый из пестрых лоскутков.

Секунду я простоял или только долю секунды? В драматичные моменты человек теряет ощущение времени. Во всяком случае, я успел разглядеть все, что было подо мной: поля, далекие дома, речушку, вьющуюся среди зелени лугов.