Сергей Голукович - Поперечное плавание

Снова заговорили о делах. Борченко распорядился: работу на складах закончить завтра к исходу дня. Ночью выступить на Днепр. Сообщил, что его парк тоже туда отправлен — под самую Каховку.

Хотя у Борченко своих забот хватало, Корнев все-таки поделился с ним тревогами о делах в батальоне, рассказал, как был преждевременно взорван мост.

— Как, по-твоему, обернется эта история?

— Ты когда отправил донесение об уничтожении моста?

— Вчера около шестнадцати.

— Неладно получается. Два дня назад начинж армии попал под бомбежку. Машина перевернулась, и он сломал руку. Бразды правления взял в свои руки подполковник Фисюн.

— Он же в Одессе за начинжа округа остался, — удивился Корнев. — Как в штаб армии попал?

— Не знаешь ты Фисюна. Как только появилась угроза окружения Одессы, он нашел способ перебраться в армию. Давно уже в Москву собрался.

— Неужели в инженерном отделе штаба армии хозяйничает Фисюн?! — не верил Корнев. — Не нашлось, что ли, дельного человека?

Борченко пожал плечами, дескать, ничего не поделаешь.

— Коли так, будут мне неприятности. Фисюн случившееся на мосту по-своему рассудит.

Опасения Корнева подтвердились. На другой день рано утром дело об уничтожении моста и утрате двух полупонтонов обернулось круто. На потрепанной тарахтящей эмке прикатили следователь, а с ним и члены выездного военного трибунала. В основу обвинения легло заключение подполковника Фисюна. Уничтожение двух полупонтонов рассматривалось им вместе с потерями на Днестре. Делался вывод, что парк разукомплектован, поставлено под угрозу обеспечение переправ на Днепре. Предлагалось предъявить Корневу обвинение в нарушении приказа, запрещавшего содержать на Днестре мостовую переправу днем.

Корнев показал следователю полученное на Днестре распоряжение генерала Малиновского, а тот познакомил майора с копией донесения командира корпуса. Из него Корнев узнал обстановку, которая дала батальону возможность уйти из урочища Калаур и проскочить благополучно Кодыму. Для выручки спасавшего затопленный парк батальона генерал Малиновский послал танковую бригаду. Пробиться к Днестру она не смогла, но, завязав бой у шоссе на Одессу, увлекла за собой танки и бронетранспортеры противника. Немецкие летчики, не разобравшись, кто где, своих же и отбомбили. Разведчики бригады видели, как батальон пересек шоссе, но связь с ним установить не смогли. Из того же донесения стало понятно, почему батальон до самого Буга ни своих, ни немцев не встретил. Севернее его маршрута на параллельных путях действовали части корпуса, сдерживая противника, рвавшегося к Николаеву.

Следователь, спросив еще нескольких командиров и понтонеров, внес изменения в обвинительное заключение, но полностью снять его не счел возможным. Как там ни рассуждай, но появление десятка вражеских мотоциклистов не оправдывало уничтожение моста, а главное — находившихся в нем понтонов. Действия командиров оказались если не паническими, то во всяком случае излишне поспешными.

По указанию председателя трибунала на судебном заседании присутствовал почти весь командный состав обоих батальонов. Соловьев держался внешне спокойно, но его состояние выдавали подрагивающие желваки на скулах. В последнем слове, как на разборе занятий, перечислив допущенные ошибки, всю вину взял на себя. Слово предоставили лейтенанту Логинову. Он сбивчиво и торопливо начал:

— Виноват во всем я. Я высылал дозоры, я инструктировал их. Я должен был позаботиться о зубилах для рубки проволочных скруток. Я должен был сплавить вниз по течению понтоны. Какой же я командир роты? Судите меня. Согласен с любым решением трибунала. Прошу дать возможность искупить вину в бою.

Совещался трибунал недолго — минут десять — пятнадцать. Когда он вошел в помещение, все встали. Стали зачитывать приговор: на основании таких-то и таких-то статей старшему лейтенанту Соловьеву определено наказание — два года тюремного заключения, лейтенанту Логинову — полтора года. По залу прокатился ропот. Забившаяся в угол Дуся Балбукова закрыла лицо пилоткой. Председатель трибунала между тем после небольшой паузы сказал, что, учитывая предыдущую безупречную службу осужденных, приговор считается условным. Судимость может быть снята в случае особых заслуг, отмеченных правительственными наградами.

Теперь у всех вырвался вздох облегчения. Трибунал удалился, а присутствующие на заседании заспешили к выходу. Каждого ждали неотложные дела и заботы, но многие все-таки задержались, чтобы подбодрить осужденных. Некоторые подошли пожать руки, а другие одобрительно кивали, улыбались. Борченко дружеским жестом задержал Корнева: