Эдмунд Низюрский - Всегда на страже (сборник)

Офицер заглянул в отверстие, куда закручивалась голова куклы, глаза его сузились. Повернул игрушку отверстием вниз, несколько раз встряхнул. На закапанный чернилами столик из куклы вывалился сверток бумаг. Он стал внимательно осматривать каждый листок. Удивленно покрутил головой, приказал пограничникам:

- Связать ей руки! В машину!

Глухонемую вывели. А через два дня позвонил начальник заставы.

- Надежда Иосифовна! - весело крикнул он в трубку.- Поздравляю.

- Это с чем же? - удивилась она.

- Вы задержали не женщину…- начальник сделал паузу,- а переодетого… мужчину.

- Айе-ечки!

- Кстати, он прекрасно слышит и так же прекрасно говорит…

Под окном, лязгая пустым прицепом, прошел трактор «Беларусь». Надежда Иосифовна встрепенулась, глянула на скомканную бумажку, на которой был записан текст телефонограммы. Разгладила ее на коленях, встала со скамьи. Стоя, вновь перечитала. Подошла к стене, на которой висел в застекленной рамке портрет мужа. По старой привычке стала мысленно разговаривать с ним:

«Вот глядишь ты на меня, мой соколик, и знать не знаешь, что в такой счастливый день мне не с кем в нашей хате своей радостью поделиться. Дочки поразъезжались и своих деток имеют. Так что ты и снить не снил, что уже дедом сделался. Вот как… А сын наш, мой соколик, в лейтенантах ходит. Если бы ты только знал, какой хлопец вырос! Это же он приехал ко мне в отпуск как раз в тот день, когда мне генерал знак «Отличный пограничник» I степени вручал. Увидел бы ты, как гордился мной наш сын! Сидела я в президиуме. Людей в зале - считать не сосчитать. Вот генерал и шепчет мне, чтобы я рассказала всем, как нарушителей границы задерживала. А у меня их, как подсчитали, четырнадцать штук насобиралось. Залезла я на трибуну, глянула на людей и сразу в горле сухо стало. Вот же беда! Хорошо, что мне стакан чаю поднесли. Как выпила, так малость и успокоилась. И начала рассказывать. Плохо ли, хорошо ли говорила - не знаю. Одно только помню: как сходила с трибуны, уж очень хлопали люди, ладоней не жалели… А теперь, мой соколик, поеду, чтобы медаль получить. Ты уже, золотко мое, побудь в хате один, смотри, чтобы все здесь добренько было, а мне время к автобусу подаваться…»

Надежда Иосифовна вздохнула, подоткнула прядь волос, выбившуюся из-под платка, и стала собираться в дорогу. Вскоре она торопливо шагала к автобусной остановке. Поднялась на пригорок, глянула на переезд. Прямо над ним в ярко-синем небе плыл косяк. Надежда Иосифовна приставила ладонь ко лбу, присмотрелась.

Над тихим переездом летели журавли.

НИКОЛАЙ ТЕРНО

ПЛАМЯ ДУШИ ЕГО

Очерк

И мертвые мы будем жить в частице вашего великого счастья, ведь мы вложили в него нашу жизнь.

Ю.Фучик

Стояла темная, беспросветная ночь. Дозорка петляла по обрывистому берегу океана, и по мере того, как она удалялась или приближалась к берегу, уменьшался или усиливался шум прибоя. Иногда ледяные брызги доставали до самой тропы, обдавая солдат. На камнях образовывалась наледь, и двигаться было трудно, очень трудно.

- Передохнуть бы, Коля,- робко предложил младший наряда, но, не получив ответа, продолжал карабкаться по скользкой, кажущейся бесконечной тропе.

Старший наряда Николай Черных, невысокий крепыш, хотя и считался говоруном, сейчас был сдержанно молчалив. Он шел впереди и с тревогой думал о том, что по всем признакам надвигается пурга. Надо спешить на заставу.

Огибая нависшую над самыми волнами скалу, солдаты прошли мимо удивительного дерева - в раздвоенном на высоте двух метров стволе вековой сосны росла береза. Летом Николай всегда останавливался здесь, любуясь родством природы. Сейчас он только ласково коснулся рукой холодного ствола дерева.

Не счесть, сколько раз ходил он по этой тропе.

Ветер крепчал. Чтобы как-то отогнать мысли о надвигающейся пурге, стал Николай думать о том, как все-таки получше бороться с ней.

Скоро, очень скоро он увидит родное Полесье, переступит порог родимого дома. Тяжела служба, суровы здешние курильские места, но все же прикипело к ним сердце.

Все здесь уже было знакомо и стало родным. В редкие погожие дни Николай любовался здешней природой, где рядом с угрюмой курильской сосной соседствовали царственная магнолия и нежная гортензия. Целые чащи бамбука - этого извечного жителя юга - круглый год зеленели на склонах гор. Оказывается, не страшны бамбуку жгучие ветры курильской зимы. Золотой курильской осенью, шагая вдоль непролазных зарослей шиповника, Николай с удовольствием смаковал его красные, величиной с яблоко, плоды. Удивительна, неповторима здесь чудесница природа! И вот с ней вскоре придется расстаться навсегда. Николай вздохнул, оглянулся на тяжело шагавшего сзади напарника.