Николай Гунбин - В грозовом небе

Наши боевые усилия в это время сосредоточены на северном участке советско-германского фронта. Это Восточно-Прусская операция. Активное участие в ней принимают и экипажи нашего полка. Вместе с опытными, ветеранами посылают на боевые задания молодых, продолжающих прибывать к нам из ивановской школы, и они очень скоро начинают летать не хуже нас.

В феврале - марте наш 10-й гвардейский полк совершает бомбовые удары по войскам противника в районе Кенигсберга, где были окружены основные силы восточно-прусской группировки неприятеля.

Боевые задания полк выполняет теперь не только ночью, но и днем. Невольно вспоминается 1941 год. Но теперь наступаем мы, и мы подходим к столице противника. Только в результате одного полкового вылета на вражеские войска обрушиваются сотни фугасных и зажигательных бомб.

И вот мы снова летим на Кенигсберг, но уже окруженный и не являющийся теперь объектом глубокого тыла Германии, как это было, скажем, при бомбовых ударах по нему в 1942 и 1943 годах. [163]

Стараясь удержать свой форпост от воздействия нашей авиации, неприятель укрепил его большим количеством зениток разного калибра. Но, несмотря на это, наши экипажи, используя все боевые возможности ДБ-3ф, смелым маневром преодолевают это противодействие, метко поражая оборонительные позиции окруженных войск.

Но без потерь не обходится. Из одного такого боевого вылета не возвращается экипаж вновь назначенного командира полка А. Аверьянова. Самолет попадает под сильный обстрел, и прямым попаданием снаряда в штурманскую кабину вражеские зенитки сбивают его. От осколков зенитных снарядов гибнет штурман самолета Емец, ранен воздушный стрелок-радист Кутах, повреждено управление самолета. Только Аверьянову удалось спастись с помощью парашюта. Приземлился он в расположении гитлеровских войск. После войны вернулся из плена.

Весь полк переживал гибель любимого штурмана, способного офицера и чистой души человека, гибель воздушного стрелка. Еще смелее идем мы в бой и своими делами, меткими ударами стараемся нанести врагу как можно больший урон.

В начале апреля штурмом взят Кенигсберг. Теперь наши бомбовые удары сосредоточиваются уже на Одере - последнем рубеже сопротивления неприятеля.

Несмотря на стремительное наступление наших войск на всех фронтах, Гитлер делает отчаянную попытку удержать наступательный порыв Красной Армии. Для этого все основные силы, в том числе и противовоздушные, противник перебрасывает на Восточный фронт.

Это мы чувствуем на себе, в частности в одном из боевых вылетов при ударе по морскому и речному порту Штеттин. Этот город, расположенный в устье Одера, был основным портом, через который враг поддерживал свои окруженные в районе Кенигсберга войска.

Ожидая противодействия крупнокалиберной зенитной артиллерии, следуем на высоте 6500 метров. Но уже при подходе к, цели, которую теперь осветили впереди летящие экипажи, прямо под самолетом ощущаем разрывы зенитных снарядов. Производим противозенитный маневр по курсу и набираем еще метров триста высоты.

Особенно ответственна работа в это время штурмана. Выполняя прицеливание, все внимание теперь он сосредоточивает на объекте удара, который захватил в перекрестье прицела. Потому среди летного состава ходила шутка, будто бы штурман больше других сохранил нервы, так как [164] не видел и половины того, что творилось вокруг самолета. Может быть, в этой шутке есть доля правды.

Так и на этот раз, прицеливаясь, уже не замечаю всех разрывов снарядов, то и дело появляющихся возле нашего самолета. Об этом расскажут мне товарищи позже.

Но вот наступает наконец момент, когда нужно нажать боевую кнопку. Сработал электросбрасыватель, и бомбы посыпались на порт, на корабли неприятеля. Основное дело в боевом вылете сделано, и теперь можно с облегчением вздохнуть. Но тут под самолетом, под левой плоскостью, раздается страшный треск, уже знакомый нам треск разрыва зенитного снаряда. Вновь в кабине запахло порохом. Но, несмотря на это, самолет остается управляемым. Командир резко переводит его в правый разворот. Этот маневр нужен нам для выхода из зоны огня. Но вдруг левый мотор начал барахлить. К тому же он стал сильно греться. Харченко выключает его. Самолет идет теперь со значительным снижением, и мы понимаем, что до аэродрома нам не дотянуть. Следовательно, надо готовиться к вынужденной посадке, очевидно, в поле, так как аэродромов с ночным стартом на пути нашего следования над территорией Польши, по всем данным, нет.