Виктор Костевич - Подвиг Севастополя 1942. Готенланд

– Товарищ майор! – сумел наконец прорваться в короткую паузу Старовольский. – Мы ожидаем ваших приказаний! С нетерпением! Мы готовы! Как же вы все нас сегодня зае…

Он проорал это еще громче, чем только что орал майор. В глазах последнего зародилось недоумение. Не испросив на то разрешения у старшего по званию, Старовольский быстро сказал Молдовану:

– Что тут случилось, Федор?

Молдован невежливо ткнул в большого начальника пальцем.

– Я на улицу вышел посмотреть, не идете ли… А товарищ майор пробегал… куда-то… Увидел. И потребовал идти. Я ему объясняю, что на посту, жду командира, а он…

От слова «пробегал» майора передернуло, однако он промолчал и даже сунул свой «ТТ» обратно в кобуру. Что-то мне подсказало, что пробегал он в другую сторону, чем та, куда хотел направить Молдована. Бежал за подмогой, как мы говаривали в детстве. Старовольский обернулся к майору и повторил, теперь куда спокойнее и, можно сказать, учтиво:

– Ожидаю ваших распоряжений, товарищ майор.

– Да пошли вы все, знаете куда… – пробормотал тот с обидой в голосе и заковылял вверх по шоссе, в направлении ж/д вокзала. Надо признать, что старался он идти как можно медленней, но удавалось ему с трудом. Это напомнило мне… Ну да… Есть такой дурацкий спорт, спортивная ходьба, в котором главное – не перейти на бег, хотя чертовски хочется. Примерно так и уходил от нас майор. Только что бедрами не вилял, как уличная девка. (Впрочем, я уличных девок ни разу не видел. Откуда им взяться в бесклассовом обществе, где нет эксплуатации человека человеком?) На наши лица вылезли глумливые улыбки. Хотя, если судить по грохоту, на вокзале, то есть в том месте, куда направлялся майор, было совсем не сладко.

– Хватит пялиться, стройся, – распорядился Старовольский.

Похватав свои манатки, мы быстро двинулись по Лабораторному на юг и довольно скоро – при том, что много времени ушло на пережидание в канавах внезапно появлявшихся немецких самолетов, – присоединились к гаубичной батарее из Чапаевской дивизии. Командовавший ею капитан, увидев нас, обрадовался.

– Стрелковое подразделение? Отлично. Прикрывайте правый фланг. Шепитько, покажи им позиции. Скоро пойдут, а у меня по десять снарядов на орудие. Бетонобойные, фугасных нет, так что пехота полностью на вас. Ясно? Тогда вперед.

Тут было много таких, как мы, красноармейцев и краснофлотцев. Многие только что вышли из боя. Рассыпавшись среди помятых кустов, мы окапывались – старательно, но безуспешно. Каменистая почва.

Лабораторная балка, по дну которой проходило одноименное шоссе, начиналась как раз в этом месте. Дальше лежала равнина и таинственная Максимова дача, откуда писал нам недавно Сергеев. Левее дымились захваченные немцами Сапунские высоты. Захваченные немцами – не верилось, но так оно и было. С первого захода, за пару часов. «Такая вот херня», – ворчал Шевченко, устанавливая пулемет на краю неглубокой выемки, которую мы кое-как, царапая лопатками камни, сумели с ним вырыть на пару. «Как-то уж слишком всё быстро пошло, не то что было раньше». Но удивляться не приходилось. Наверняка на Сапуне тоже не было снарядов. «Я же говорю, – бормотал, долбя лопатой камень, Мухин, – к эвакуации дело идет». Ему не возражали, просто не обращали внимания.

– А бетонобойный будет танк пробивать? – задумчиво спросил Меликян.

– Еще как, – успокоил его лейтенант. – Это вроде как паровым молотом гвозди заколачивать. Из гаубиц-то. Сто пятьдесят миллиметров.

– Зато надежно, – удовлетворенно заметил Мухин, смахивая со дна своей выемки камни, чтобы удобней лежалось. – Я, товарищ лейтенант, всяким там сорокапяткам не очень-то доверяю.

Молдована интересовало другое.

– Хотел бы я знать, кто на нас тут полезет. Фрицы или румыны?

– Какая те на хер разница? – фыркнул Мухин, выкладывая на жалкий бруствер винтовочные обоймы.

– Занятно. Может, из старых знакомых кто-нибудь на мушку попадется.

– Чё? – не понял Мухин. – Каких там те еще знакомых захотелось?

Молдован неторопливо объяснил:

– Командира моей роты. Или командира взвода. Лучше второго. Во, видишь, зуба нет? Его работа. Педреску фамилия была. А у ротного – Болован.

Мухин недоуменно поглядел на меня и Шевченко.

– Ребята, чё это с ним? Ночные кошмары о старом режиме? И при чем тут румынский Педреску?

Молдован не ответил. Шевченко, отбросив с лопаты камешки, спросил:

– Довелось у бояр послужить?

– Еще бы. Полтора года. Покуда наши в Бессарабию обратно не пришли. А через год уже в Красную Армию, по мобилизации.