Николай Внуков - Наша восемнадцатая осень

— Смир-р-р-на!

И когда шеренга застынет, выпятив вперед подбородки, подмигнет и самым обычным голосом скажет:

— Сегодня придется побегать, ребята.

Только один короткий миг это было похоже на урок, А потом из черного провала военкоматовской двери вышел седой подполковник, остановился в десятке шагов против строя и, терпеливо переждав, когда затихнет шевеление и шелест голосов, начал негромко:

— Товарищи призывники! Вы начинаете службу в Красной Армии в трудный для Кавказа час. Вчера в полдень фашистские войска заняли Георгиевск и Минеральные Воды, Части нашей Тридцать седьмой армии в настоящий момент ведут упорные бои под Пятигорском. Враг рвется к нашему городу. Быть может, через несколько суток здесь пройдет линия фронта. В этих тяжелых условиях командование Северо-Кавказского военного округа решило досрочно призвать вас на военную службу и вывести из города. Многим из вас еще не исполнилось восемнадцати. Но в минуту грозной опасности для нашей Родины вы не можете оставаться в стороне. Сегодня вы становитесь защитниками священных завоеваний наших. Вы попадете в военные гарнизоны, где вас будут учить владеть техникой, которую Родина вам доверит. Быть может, вам придется учиться воинскому мастерству в боевых условиях, Я верю, что каждый из вас выполнит воинский долг, как подобает советскому человеку, Присматривайтесь, что и как делают ваши старшие товарищи. Будьте беспощадны и непримиримы к врагу.

— Значит, прикомандируют к частям, — шепнул мне Лева. — Надо держаться вместе.

— Постараемся…

Подполковник умолк.

Сорвавшийся с гор ветер прошелестел лапами акаций, растрепал волосы на его голове и, закрутив легкий смерч пыли на спортивной площадке, улегся у стены здания.

Строй качнулся, зашевелился, загудел и вдруг сломался сразу в нескольких местах.

Тогда подполковник поднял руку и крикнул голосом, мгновенно остановившим всякое движение:

— Внимание! Приказа расходиться не было! Сейчас вас разобьют на взводы и командиры объяснят каждому взводу дальнейшие задачи.

Сержант Цыбенко с широким скуластым лицом и носом, похожим на барабулю, сказал так:

— Значится, хлопчики, пийдемо мы сейчас до военного городка, що находится за переиздом, и выдадут нам тамочко усяку справу, що солдату положено. Винтовки та боезапас там тоже е. Управимось з обмундировкой — будемо чекать особого распоряжения от начальства. Розумиете?

Лева Перелыгин выдвинулся вперед:

— Товарищ сержант, разрешите спросить?

Цыбенко повернул к нему свою барабулю:

— Ну, спытай.

— Товарищ сержант, вы видели немцев?

Мы замерли, Левка был заводилой в классе. Он любил путать учителей каверзными вопросами, причем задавал их с таким святым видом, будто родился всего минуту назад.

Цыбенко тяжело переступил ногами, скосил глаза в сторону:

— Германа, хлопец, я ще пид Ростовом бачил.

— Ну и как? — с ехидцей спросил Левка.

— Гарные солдаты, — сказал Цыбенко. — Добре воюють, Тильки если их пьять на одного.

Взвод тыкнул смехом.

— Позвольте узнать, а в каких частях вы воевали?

Цыбенко заложил большие пальцы рук за пояс:

— У самых обыкновенных. У рабоче-хрестьянских.

— Ясно, что не в петлюровских. Я спрашиваю: в пехоте или в артиллерии? А может быть, в кавалерии?

Левка явно намекал на кривоватые ноги сержанта. Витя Денисов дернул Левку за пиджак:

— Довольно, слышишь? Для чего эта лавочка?

— А мне интересно! — огрызнулся Левка.

Но Цыбенко, видимо, не заводился с полуоборота. Он улыбнулся Левке снисходительно и добродушно.

— Е така армия номер пятьдесят шесть, хлопчик. Чуял? И е у той армии Третий стрелковый полк, а у том полку е Второй батальон. Так я у том батальоне бул отделенным, Розумиешь?

И так как Левка никогда в жизни не чуял о Пятьдесят шестой армии, а тем более о Втором батальоне Третьего стрелкового полка и, наверное, очень смутно представлял, что такое вообще батальон, то ему ничего не оставалось делать, как пробормотать:

— Понятно…

— Получил? — прошептал Витя Денисов. — Вот так…

Сержант качнулся с каблуков на носки, потом с носков на каблуки, будто проверяя, крепко ли его держит земля, и распорядился:

— А сейчас, хлопчики, геть за своими вещами та хорошенько слухайте мои команды, если не хотите, щоб германцы вас побачили первыми.

И с того момента, как он это сказал, все пошло стремительно и неудержимо. Этот Цыбенко, с виду такой медлительный и обстоятельный, оказался удивительным человеком. Все остальные взводы еще беседовали о чем-то со своими командирами, а мы уже собрали свои рюкзаки, раньше всех построились в небольшую колонну и раньше всех сделали перекличку по списку, составленному тоже раньше всех.