Николай Внуков - Наша восемнадцатая осень

«Налет! Вот что!.. — вспыхнуло в голове. — Сейчас начнется!..»

Но вой, треск и грохот уже пронеслись над нами и замерли где-то вдали.

И тогда снова стали слышны истерические хлопки зениток, а потом со стороны вокзала докатился до городка тяжелый удар, и земля подо мной приподнялась и осела.

Я прижался лицом плотнее к траве и зажмурил глаза, но Цыбенко все тем же тонким срывающимся голосом крикнул:

— А ну вставайть!.. Да ховайтесь скорее!.. Бо воны сейчас вернутся!

Мы вскочили и бросились к кирпичной ограде.

На бегу я успел заметить, что у сержанта в руках откуда-то появился ручной пулемет и он пристраивает его на перила крыльца штабного домика. Лицо у сержанта было багровым, пилотка насажена на самые уши, как у Гены Яньковского, гимнастерка горбом вздулась на спине.

Не успели мы залечь у стены, как они появились снова.

Их было три, Они летели, все хищно упав на одно крыло, будто подрезая воздух, и струящимися кровавыми полосами обдавали землю впереди себя. Только сейчас я сообразил, что это трассирующие пули и что значат эти трепетные вспышки на крыльях.

Я увидел, как одна красная строчка задела черепичную крышу казармы и крыша треснула по всей длине, окуталась розоватым дымком и провалилась несколькими безобразными дырами, открыв черное нутро чердака. Я увидел бегущих от пушек на футбольном поле красноармейцев в зеленых фуражках, увидел, как двое из них странно споткнулись, упали ничком на траву и уже больше не поднялись.

И тут громко ударил пулемет Цыбенко.

Присев на корточки у перил, дергаясь от отдачи, сержант что-то кричал, широко открывая рот, и поворачивал вздрагивающий ствол ДП следом за самолетами. Длинная очередь прошла над нашими головами, обрубая ветви тополей, осыпая наши спины сбитыми листьями, и все кончилось. Неожиданно наступила резкая тишина. Штурмовики исчезли с такой же быстротой, с какой появились.

Сержант вскочил, отшвырнул на площадку крыльца пулемет и погрозил в сторону улетавших самолетов кулаком:

— До побачення!..

От его неторопливости и обстоятельности не осталось следа, Сейчас он был похож на человека, которого смертельно оскорбили и который собирается жестоко мстить за это оскорбление. Оглядев двор, над которым висела пыль, взбитая пулями, он вдруг увидел нас, и лицо у него стало тревожным.

— Встать! — крикнул он.

Мы поднялись и сбились в кучу около беленой кирпичной стены.

Убедившись, что все на ногах, он успокоился и отдал команду строиться.

Мы построились быстро и молча. Только тихо звякали карабины за нашими спинами да шумели тополя под свежим вечерним ветром. Солнце уже зашло, не земле лежали синие тени сумерек.

Около упавших красноармейцев суетились гарнизонные санитары с носилками, Дверь штабного домика непрерывно хлопала, из окна доносился монотонный голос радиста:

— Вы меня поняли?.. Как слышимость? Как слышимость? Перехожу на прием… Перехожу на прием…

По двору по двое, по трое пробегали вооруженные бойцы, наверное из нарядов внутренней службы.

На нас уже никто не обращал внимания. Гарнизонный механизм работал по раз навсегда заведенному порядку и прекрасно обходился без нашего взвода. Мы, кажется, даже мешали его размеренному ходу.

— До утра мы должны буть у Старом Лескене, бо воны можуть перехватить дорогу, — сказал сержант.

«…В состав Северо-Кавказского фронта вошли 24, 9, 37, 12, 18, 51 и 47-я армии, 1-й отдельным стрелковый и 17-й кавалерийский корпуса. Однако 9-я и 24-я армии отводились в тыл на переформирование, Таким образом, на фронте протяженностью около 1000 км действовали пять армий, один стрелковый и один кавалерийский корпуса, В составе этих армий насчитывалось 23 стрелковые, 5 кавалерийских дивизий и 9 стрелковых бригад.

…В состав военно-воздушных сил фронта входили 4-я и 5-я воздушные армии, в которых насчитывалось 230 исправных самолетов всех систем».

Тьма, тьма, черная сплошная тьма.

Над головой слабый, паутинный свет звезд, а здесь, внизу, все залито густой, жирной тьмой. По сторонам кусты, Их не видно, но когда колонна сбивается с середины дороги, упругие колючие ветви начинают хлестать по головам и плечам, И тогда кто-то чертыхается, кто-то кого-то толкает в спину, лязгает металл и рокочут негодующие голоса.