Борис Орлов - Судьба — солдатская

Зоммер был тяжел. Сгибаясь от нелегкой ноши, Чеботарев и бойцы шли торопливым шагом по лесу минут двадцать. Губы Федора, синеющие и оттого казавшиеся еще тоньше, не переставая двигались, хотя слова, которые он выговаривал, не всегда можно было разобрать: он, видимо, чувствовал, что умирает, и ему страстно хотелось все объяснить, чтобы Чеботарев снова увидел в нем друга.

И по мере того как прояснялась для Чеботарева жизнь Зоммера, он, Петр, все больше сникал. Стала угнетать совесть, что так плохо думал о Федоре. В сердце его, добром и отходчивом, больше и больше находилось места для Федора-друга.

Поступки свои Зоммер обнажал безжалостно. Да, таким и был Федор-друг, верным и чутким товарищем, но беспощадным до жестокости к себе человеком. Он, тот Зоммер, до конца умел быть последовательным, неуступчивым, честным и действительно мог ночью, рискуя жизнью, бежать в лес, чтобы спасти его, Петра.

Выбившись из сил, они остановились и положили Зоммера на мягкий влажный мох. Чеботарев присел над Зоммером — задумчивый, жалостливый. А тот, делая паузы, глотая слова, говорил. Через минуту-две боец тронул Петра за плечо и сказал:

— Пошли, а то… Могут же по следу гитлеровцы пойти?!

И снова понесли они на руках, деревенеющих от натуги, не умолкающего, но произносившего слова уже совсем слабым голосом Зоммера. Через полкилометра, не больше, выдыхающиеся, остановились они у ручья с каменистым чистым дном. Чеботарев, когда Зоммера опустили на траву, посмотрел ему в лицо. Глаза его были закрыты, и он, корчась от боли, бредил, произнося:

— Бандитов… из автомата, подчистую… Я, Сонечка…

«Надо пройти по ручью, а там уж отдохнуть, — мелькнуло вдруг у Петра. — А то могут и действительно погнаться за нами с собаками». Посмотрев на бойцов, он взялся за Зоммера. Говорил:

— Тут чуток по воде пронесем, а там уж отдохнем. — И подумал: «Настю бы… Помогла, может».

Пронеся Зоммера по ручью минут двадцать, они окончательно выдохлись. Поднялись на крутой невысокий берег. Зоммера положили на прогалине. Сели возле него.

Губы Зоммера еще слабо шевелились, но слов было не слышно. Восковели на закрытых глазах веки, распрямлялись на большом выпуклом лбу морщины…

— Умирает он, — прошептал на ухо Петру один из бойцов и спросил: — Кто он?

Чеботарев не ответил. То, что Зоммер умирает, он видел и сам, а кто ему теперь он — не одинаково ли? И Петр, убитый горем, тихо проговорил:

— Друг это… Мой друг.

Бойцы потихоньку поднялись и отошли от Чеботарева. Примостились на замшелый с северной стороны валун.

А Петр по-прежнему сидел перед Зоммером и неотрывно глядел ему в лицо. Изредка протягивал к безжизненно лежавшей вдоль туловища руке пальцы и щупал пульс. Был пульс или его не было?.. Но Петру всякий раз казалось: есть. И он сидел. Ждал…

Солнце уже висело над самыми макушками леса, когда Петр заметил, как восковая бледность легла на лицо друга. И Чеботарев, уронив на колени голову, окаменел. Вспомнилась клятва, которую давал ему Зоммер в Вешкине. «Да, только такие негодяи, как Сутин, думали о тебе плохо. А ты не изменил советскому народу… погиб, как герой, патриот…»

Бойцы немецким тесаком стали копать могилу. Когда был снят дерн и тесак углубился в твердое — глину, Петр поднялся, подошел к ручью. Найдя там две гальки, плоские, величиной с пятак, он вернулся. Прикрыв веки Федора, положил на них камешки. Сел. Вдруг подумал: «Надо из карманов все вынуть».

Документы, выданные Зоммеру немецкой комендатурой как немцу-колонисту, Чеботарев нашел у него в боковом кармане пальто. В душе Петра вскипело что-то мстительное и в то же время стыдливое. Как страшную заразу, отбросил он бумагу в заросли можжевельника. Федор-друг, совсем недавно снова получивший право называться так, снова превратился для Чеботарева в Зоммера-врага. «Клятвопреступник! — злобно прошептал Петр. — Актер!.. И тут хотел схитрить?!»

Резко выпрямившись, Чеботарев глянул на бойцов и крикнул надрывно:

— Хватит вам! Давайте закапывать! Не хоронить — закапывать!

Те недоуменно переглянулись и, подойдя к телу Зоммера, подняли его — Чеботарев даже не прикоснулся. Напрягаясь через силу, поднесли его к могиле.

Могила была еще мелкой. По длине Зоммер никак в нее не вмещался, и Чеботарев, скрючив ему ноги, уложил тело в яму. Отойдя, посмотрел на бойцов, начавших засыпать могилу. Представил, как бывший друг будет лежать в ней скрюченный, и его охватила оторопь. «Кощунство же это! Над мертвым!..» — подумал он и срывающимся голосом вдруг заорал на бойцов: