Борис Орлов - Судьба — солдатская

— Ты покороче не можешь? — улыбаясь, перебил его Петр. — Развез.

— Можно и покороче… Так вот, подозвал и говорит: «Ты у меня порядка в отряде не знаешь. Разъясню. Шуры-муры эти возможны. Не ущемляю, — и даже задрожал, — но за черту возможного — ни-ни! Женитьб не может быть ни в каком виде — ни временных, ни постоянных. Учел?» — «Учел, говорю. Строго у вас. Как бы в монастыре образцово-показательном каком». — «Вот-вот, говорит, понял», — и пошел. Я, конечно, после такого дипломатического шага Бати поспешил сюда. Ретировался. А хотелось ему ответить: «Старый хрыч, подумал бы… Да мы как мощи! Куда уж нам об этом!..»

Момойкин начал внушать Семену:

— Оно… Батя, пожалуй, прав. Отряду брюхатые бабы не нужны. Только свяжут по рукам. А их в отряде семнадцать. Вот и покумекай: коли они забеременеют, что тогда будет? Не отряд боевой, а родильное место…

Петр больше не слушал их. Накрывшись фуфайкой, он нащупал в кармане брюк письмо от Вали — лежал одетым. Глаза его закрылись и увидели ее. Она улыбалась ему, а он стал разговаривать с ней. Потом она исчезла, а Петр, не заметив ее исчезновения, еще думал о ней. Через какое-то время, вспомнив беседу комиссара с бойцами, стал думать о делах на фронте. «Наши давно, поди, вышли и воюют где-нибудь», — рассуждал он. Долго терзал себя тем, что там, у озерка, оторвались с Закобуней и Шестуниным от уходившего батальона.

Все уже уснули. Разведчик неприятно похрапывал, а Чеботарев продолжал думать. Снова пришел к мысли, что все-таки надо идти на Большую землю, к фронту. «Попрошусь, — говорил он про себя, — присягу, мол, принимал, не могу здесь оставаться — в армии мое место…» И вдруг Петр поймал себя на том, что уходить ему совсем не хочется, потому что где-то недалеко отсюда живет Валя, с которой при случае, если не уйдешь, можно и встретиться. Но тут напомнила о себе совесть, и Петру стало стыдно. Оправдывался: «А что я подумал плохого? Что я, дезертир, под юбкой прячусь? — И ответил сам себе: — Легкой жизни не ищу». В конце концов выходило, что и к фронту идти не унизительно, и здесь оставаться почетно. Важно — бей всюду гитлеровцев.

И впервые, как началось движение Чеботарева на восток, спал он спокойно, без кошмаров, и стиснутое в кармане письмо от Вали согревало надеждой уставшую душу.

Почти неделю, несмотря на дожди и распутицу, лужане вели активные действия против гитлеровцев. Отряд Бати спустился к югу, на железную и шоссейную дороги Псков — Ленинград. Группа подрывников пустила там под откос состав с пехотой и артиллерией. Сам Батя в нескольких местах по шоссе устраивал засады, из которых особенно одна была очень удачной, когда партизаны расстреляли почти в упор колонну автомашин с боеприпасами и полными бензина цистернами. Возвратились оттуда в лагерь лужан уставшие, вконец измотанные. Слышали, будто какой-то из отрядов в эти дни подобрался даже к Луге и из засады уничтожил там на шоссе между городом и станцией Толмачево отряд эсэсовцев, гнавший куда-то на машинах, а где-то в лесу, рассказывали, наткнулись будто на склад боеприпасов и, перебив охрану, взорвали его.

Гитлеровцев действия партизан всполошили не на шутку. На их подавление они бросили кроме карательных отрядов СС и полевой жандармерии полевые части. Над лесами появились самолеты-разведчики. И в конце концов немцы обнаружили место, где был лагерь лужан. На следующее утро — оно выдалось ясное, чистое, но по-осеннему холодное — гитлеровцы пустили на партизан бомбардировщики. Но находившиеся в это время там отряды лужан располагались в шахматном порядке и от бомбежки почти не пострадали. Самолеты еще не улетели, когда по проселочным дорогам, окаймляющим лес, к лагерю стали подбираться эсэсовцы и немецкая пехота с минометами и легкими пушками. Вытянувшись в цепочку, гитлеровцы охватили кольцом лес, и началась перестрелка. Каратели, пробираясь от просеки к просеке, постепенно сужали петлю. Партизаны теснились к озеру возле болота, которое уходило куда-то на север и там терялось в лесных, глухих чащобах.

Бой завязался жаркий. Слышалось, как то в одном месте, то в другом партизаны, переходя в контратаки, кричали «ура».

Когда в партизанском штабе стало ясно, что оставаться в этом лесу и вести бой дальше — значит обрекать себя на погибель, было решено разорвать кольцо окружения и уходить по болоту возле озера на север. Для этого выделили отряд Бати, не вступавший пока в бой и находившийся в резерве.