Сьон Сигурдссон: Скугга-Бальдур

С почтением,

Ваш покорный слуга Фридрик Б. Фридйоунссон.

Р. S. Сегодня ночью приснилась мне бурая лисица, что бежала по каменистой пустоши и направлялась сюда, к нам в Долину. Жирнющая была и на диво густошерстая.

Ваш Ф. Б. Ф.

Вот теперь дурацким похоронным дрогам всего достает, и они выезжают со двора. Или правильнее так: они неуправляемо несутся вниз по склону до тех пор, пока, наконец, на берегу реки человек, лошадь и мертвец не приходят в некое равновесие. А уж по берегу этой речушки можно, как на коньках, проскользить прямехонько до самых дверей Дальботненской церкви.

А Фридрик-травник возвращается в дом, надеясь, что Хаулфдаун (с дурака-то что взять?) не станет по дороге открывать гроб и заглядывать в него.

В субботу, 17 апреля 1868 года, к мысу Онглабрьётснеф, что на полуострове Рейкьянес, прибило штормом потерпевшее крушение громадное грузовое судно — аспидно-черное, трехпалубное и трехмачтовое. Одна из мачт была порублена на куски, и экипаж, видимо, таким образом спасся, а судно после этого осталось без людей. Во всяком случае, так думали.

Плавучий исполин был так великолепен, что окрестный люд дивился и с трудом верил рассказам тех, кому довелось увидеть все своими глазами. Каюта на верхней палубе была такой огромной, что народу в ней могла поместиться целая деревня. Когда-то помещение каюты было шикарно отделано, но теперь краска на стенах облупилась, позолота с резных украшений слезла, а вся мебель была ужасно замызгана. Изначально ее пространство было разделено на отсеки, но теперь перегородки исчезли, и повсюду в беспорядке валялись отвратительного вида грязнющие матрасы. Это было бы похоже на постой привидений, если б не сильнейший запах мочи. Парусов на судне не было, а те обрывки, что были найдены, а также и канаты — все было истлевшее. Бушприт был отломан, а носовая фигура изуродована: она изображала королеву, но теперь ее лицо и грудь были искромсаны ножом. Видимо, в былые времена корабль был гордостью своего капитана, но потом попал в руки бесчестных морских разбойников.

Невозможно было определить, когда с судном приключилось несчастье и как долго оно проболталось в море. Там не нашлось никаких вахтенных журналов, а название почти совсем стерлось — как в носовой части, так и на корме. Однако в одном месте вроде бы виднелось: «…Der Deck..», а в другом: «V…г. ес…», и народ решил, что судно было голландское.

Когда эту громадину притащило к берегу, бушевал сильнейший шторм, и о спасении возможного экипажа или груза не могло быть и речи. Когда же, наконец, погода улеглась, то на место крушения со всего Сюдурнеса стекся народ и с воодушевлением взялся за работу. Люди вскрыли верхнюю палубу и под всеобщее ликование обнаружили, что судно было загружено исключительно жидким жиром, разлитым по одинаковым по размеру бочкам. Бочки были составлены плотными рядами и так хорошо закреплены, что пришлось по семи приходам собирать гвоздодеры, чтобы те бочки отодрать. Это удалось на славу.

После трехнедельной работы весь груз из верхнего трюма был переправлен на берег: девятьсот бочек жира! На поверку жир оказался превосходнейшим топливом для ламп, хотя и не был похож ни на что дотоле народу известное — ни по запаху, ни по вкусу. Разве что сопутствовал его горению легкий душок паленого человеческого волоса. Злые языки из других мест болтали, что жир был явно «человеческой природы», но лучше бы им этот поклеп возводить на самих себя и на свою собственную зависть! Ничто не могло омрачить радости сюдурнесцев от того дара, что Всемогущий Боже так любезно доставил к их берегу — без особых хлопот, человеческих жертв и совершенно задаром.

Когда народ взломал среднюю палубу, там оказалось бочек не меньше, чем на верхней. Их число будто и не уменьшалось, хотя разгрузка шла с мужественным рвением. Как вдруг, в один прекрасный день, на корабле обнаружилась какая-то жизнь — что-то шевелилось в темном закутке у кормы, куда можно было попасть только по узкому проходу между левым бортом и тройным штабелем бочек. Из закутка доносились вздохи, стоны и металлическое позвякивание.

Эти странные звуки наводили на людей ужас. Трое смельчаков вызвались нырнуть в потемки и разведать, что бы это могло быть. Но только они приготовились ринуться на незваную опасность, как из-за бочек, спотыкаясь, выковыляло такое жалкое существо, что народ чуть было не забил его до смерти ломами и гвоздодерами — так напугало их это зрелище.