Вадим Шарапов - Доля ангелов

Старик взял книгу в руки, бегло пролистал и непонятно хмыкнул.

- Вы уверены? - спросил он, пожимая худыми плечами. - Это же...

Кройцфельд обиделся.

- Позвольте, я кое-что проясню, - сказал он надменно. - Перед вами - выпускник школы магии. Одной из лучших школ. Один из лучших выпускников. Мне ли не знать, что я держу в руках?

Про «лучшую» и «лучшего» Стефан, конечно, соврал. Школа была так себе - вечно без денег, которых не хватало даже на самые обычные учебники и на оплату аренды полуразвалившегося двухэтажного дома на окраине. Да и перебивался сам Кройцфельд с «удовлетворительно» на «хорошо с минусом» (и то в самые лучшие дни, когда преподаватели были в духе). Но сейчас он сам искренне верил в свои слова.

- Да я-то что... - поспешно уступил книготорговец. - Как скажете, ваша ученость. Однако вы же понимаете, что я не могу продать этот, в высшей степени выдающийся труд, за малую цену. Я прошу за книгу всего лишь...

И тут старик заломил такую сумму, что Стефан утратил дар речи. Следующие полчаса они яростно торговались. Хозяин лавки призывал в свидетели всех ангелов и богов, клялся, что будет непременно разорен и пойдет по миру голым и босым, если согласится скинуть цену хотя бы на медяк. Он даже пустил слезу, но Стефан, бренча остатками последней стипендии в тощей мошне, так же упорно стоял на своем и предлагал в несколько раз меньше. Наконец, утирая пот, с ненавистью и уважением глядя друг на друга, они ударили по рукам.

Потом Кройцфельд еще с час выбирался в темноте из опасного района, стараясь не оставить в грязи подошвы сапог, матеря на чем свет стоит и продавца, и всех книголюбов. Но душа у него пела - «Некрономикон», страшный и запретный, тяжело оттягивал сумку на боку.

Добравшись до дома, Кройцфельд перевел дух, аккуратно достал завернутую в чистую тряпицу книгу и положил ее на стол. Только потом он снял забрызганный грязью плащ и стянул с ног отсыревшие сапоги. Тяжело рухнув на табурет, Стефан схватил жбан с пивом и одним махом выдул половину, жадно глотая и проливая пиво на худую безволосую грудь. Потом опасливо взял черный том в руки.

Почуяв тот самый омерзительный запах, бакалавр магии вдруг мелко захихикал и тут же осекся - до того неприятным показался собственный смех.

- Ничего-о, - пробормотал он, - ничего-о.... Скоро они все попомнят Стефана Кройцфельда! Все! Скоро я им покажу...

Что именно и кому он покажет, Кройцфельд и сам толком не понимал. Но твердо знал одно: теперь, когда в его владении оказалась книга, за которую многие маги отдали бы, не задумываясь, все, что угодно - он развернется вовсю, подчинит себе силы, о которых еще вчера и мечтать-то не мог. Нужно лишь начать. И начать прямо сейчас.

Дрожащими от нетерпения руками перевернув тяжелую обложку, незадачливый бакалавр с головой погрузился в невразумительные описания, завораживающие своей зловещей замысловатостью.

Странно, но «Некрономикон» больше походил на кулинарную книгу. Чудовищную, невыразимо мерзкую - но все-таки кулинарную, полную неких рецептов и примечаний к ним. Причем, все это было написано на вульгарной латыни с примесью того, что Стефан еле-еле опознал как древнеарамейский. Примечания к рецептам были еще более запутаны, чем сами тексты. Продираясь через варварское смешение языков, бакалавр чувствовал, как мозг медленно, но верно превращается в кашу.

Однако некий рецепт в середине книги, основательно заляпанной чем-то непонятным, ему все же удалось разобрать - благодаря кропотливой работе и нескольким словарям, один из которых до этого исправно служил подпоркой для колченогого стола. Судя по примечанию, это заклятие должно было «даровать бесконечное блаженство» тому, кто правильно его исполнит.

- Ну что ж. Начнем с бесконечного блаженства, - решительно тряхнул головой Кройцфельд.

Ингредиенты для заклятия оказались такими, что глаза бывшего студента вылезли на лоб. Вареная летучая мышь... гнилое акулье мясо... тюлень, фаршированный лежалыми чайками? «Да что, прах его побери, этот Безумный Араб навыдумывал?» - в отчаянии скрипел зубами Стефан, весь следующий день и остаток недели мотаясь по самым вонючим портовым лавкам. Продавцы гыгыкали и тыкали в него пальцами, а деньги окончательно закончились. Труднее всего оказалось с тюленем и чайками. Если хакарл, то есть подгнившее мясо акулы, нашлось в трюме одного старого парохода, то с тюленями в этом сезоне было как-то не очень.

Кройцфельд совсем уж было отчаялся. Но тут - о чудо! - одноглазый, заросший седой щетиной боцман с пакетбота «Галикарнас» сжалился над провонявшим экзотическими приправами бакалавром и отвел его к своему приятелю и собутыльнику, кабатчику совсем уже отвратительного вида. Тот, дохнув в лицо Стефану крепким перегаром, содрал с него остатки серебра за тушу тощего лахтака.