Вадим Шарапов - Доля ангелов

- Для этого ты поджег лес, - констатировал бог крови, - а я-то думаю, отчего дотла сгорели четыре людских деревни, которые я собирался навестить.

- Я что-то сделал не так? - тревожно спросил Лобсель Вис. Пламя, скрывавшее его лицо, поблекло, и на миг красному богу даже показалось, что он сейчас узнает цвет глаз приятеля. Но этого не случилось, и Кзучилбара успокоился.

- Не то чтобы совсем не так. Мне кажется, ты слегка не рассчитал силы, - он пнул ногой обгорелый человеческий череп. - Можно было бы обойтись всего лишь пожаром вокруг муравейника.

- И правда... - растерянно признался Лобсель Вис, но тут же оживился. - Я думал, что живое существо нужно ставить на грань возможностей.

- Отчего оно немедленно превращается в абсолютно мертвое существо, - бесстрастно подтвердил Кзучилбара, пристально изучая череп. - Скажи мне, ты можешь сказать, где сейчас этот муравейник?

Желтый бог задумчиво помолчал, неопределенно крутя пальцами.

- Не-а, - наконец признался он. - Здесь все так изменилось... после пожара.

- Значит, - съязвил бог крови, - итог твоего эксперимента остается неясен. Хотя... Вот люди не выжили. Означает ли это, что не выжили и муравьи?

- И мыши? - подхватил Лобсель Вис.

- И туканы? - недоуменно поднял пирамиду Кзучилбара.

- И землеройки?

- И белки-летяги?

- И броненосцы?

- И колибри?

- И тапиры?

- Нет. Муравьи выжили, - внезапно оборвал жонглирование словами Лобсель Вис и пристально поглядел под ноги Кзучилбаре. Проследив за огненным взглядом, красный бог увидел, что его босые окровавленные ступни облеплены мелкими рыжими насекомыми, которые тонкой струйкой текли по тропе - откуда-то из-под обгорелого валежника.

После долгого молчания, нарушаемого только треском пламени, Кзучилбара сказал:

- Однако. Мне даже немного жаль, что люди оказались слабее.

Лобсель Вис пожал плечами и снова оказался на другом берегу реки.

- В конце концов, - крикнул он оттуда, - ты же все равно собирался навестить эти деревни, верно? Так что для них это был всего лишь вопрос времени.

Кзучилбара внимательно вслушивался в тихую музыку с другой стороны реки.

Он стоял так неподвижно и уже так долго, что осмелевший енот выбрался из своей норы и принялся, сопя, обнюхивать босую ногу, покрытую бурой коркой засохшей крови. Но тут сзади послышался треск пламени, и енот, высунувший шершавый язык, чтобы лизнуть кровь, мгновенно исчез в траве. Кзучилбара медленно обернулся, и железная пирамида, закрывавшая его лицо, мокро блеснула в лучах солнца.

- Тебя можно узнать по запаху дыма, - заметил он, - даже если ты пытаешься подобраться ко мне незаметно. Кстати, зачем?

Лобсель Вис разочарованно пожал плечами, с которых срывались крохотные язычки огня, и неопределенно покрутил пальцами. Желтый бог выглядел озадаченным. Он аккуратно выколотил длинную раскаленную трубку о тлеющий ствол дерева и спросил в свою очередь:

- Судя по этой луже крови под твоими ногами, ты простоял здесь все утро. Что случилось?

Кзучилбара ткнул красным пальцем в сторону другого берега и лаконично пояснил:

- Музыка.

Если бы Лобсель Вис умел, он бы громко рассмеялся, но вместо этого желтый бог издал невнятное шипение и фыркнул так, что над его окруженной маревом головой поднялись искры. Потом он встал рядом с Кзучилбарой и принялся смотреть в ту же сторону.

- Мне кажется, - заметил он спустя некоторое время, - это все же, скорее, пение. Церковный хор.

- Что такое "церковный"? - равнодушно спросил Кзучилбара, переступая с ноги на ногу в луже собственной, шипящей от жара крови.

- Люди собираются вместе в особом здании и поют песни, обращаясь к богу. Или к богам, - пояснил Лобсель Вис, глядя, как на его ладони, извиваясь и скручиваясь, догорает ящерица. Вот она в последний раз вспыхнула угольком, и желтый бог поднял искрящиеся провалы глаз на неизменную пирамиду Кзучилбары.

- То есть, к нам с тобой? - спросил тот, стряхивая с кожаного плаща влипшие в кровь листья. Лобсель Вис фыркнул еще раз.

- У них много других богов, - сказал он, - больше того, к нам никто из них не обращается. Насколько я помню, последних своих поклонников ты, повинуясь сиюминутному любопытству, принес в жертву руками других своих поклонников...

- ... которых ты потом ради эксперимента сжег всех до единого, - закончил красный бог.

- Нехорошо как-то получилось, - задумчиво отозвался его спутник. Кзучилбара надолго замолчал, и только по его пирамиде стекали капли крови, словно железо потело ею.