Горан Войнович - Чефуры вон!

— Хочешь знать, так это Пеши слил мне товар: обосрался от страха, когда полицейская облава была.

— Да фигня!

— Да ты чё! На вот, затянись, нервы успокой.

Сам не знаю, зачем я взял этот хренов косяк и сделал затяжку. Так слегонца, сильно не затягивался. Это была моя первая травка в жизни, но я об этом даже не думал. Странно как-то. Как будто я с дороги свернул — и в кювет… вообще не мог нормально соображать. Я смотрел на это дерьмо в своих руках и не мог поверить. Ничего. Пустота. Меня даже не торкнуло, я не чувствовал ни страха, ни злости. Мне все было параллельно. Я отдал Ади эту его фигову самокрутку. Ади с Ацо курили, а я больше не хотел. Мне показалось, что все это не со мной. Что я сплю. Пошло бы все в задницу, вся эта жизнь и вообще! Будто все под откос. Я был как зомби. Или как даун. Сижу и таращусь в пустоту, а тут хрен знает что происходит. Если я еще не клиент дурдома, то тогда вообще не знаю, что это. Что за хрень? Все воняло травой. Если б кто-то в нашу сторону пошел, на расстоянии ста метров учуял бы, что мы дули. Я никогда не мог понять, зачем ныкаться, если потом от тебя такая вонь, что и так ясно, что курил. Я нарочно хотел себя напугать и представлял Радована, как он появляется и видит, как я тут дую, — только и на это мне было насрать. Пофигу на Радована. Пофигу на все. Мать вашу, всех вас! Пошли бы вы в три пичкэ материнэ! На хрен!

— И чё теперь будешь с этой травой делать?

— А фиг его знает. Мелким продам. А потом куплю себе автомобильные диски, эти, которые вертятся. Знаешь, как в программе на MTV, где старые тачки прокачивают? Они там такие диски присобачивают, которые вертятся, даже когда машина останавливается… Вот такие себе и куплю.

— Да у тебя ж нет тачки! Зачем тебе диски?

— На стену повешу у себя в комнате, чтоб вертелись там. Плюхнешься на кровать — и смотришь, как они крутятся, светятся и все такое.

Ади так всерьез думал. Не для прикола сказал. Он бы точняк купил себе эти автомобильные диски и на стену бы повесил. Он вполне серьезно решил загнать травку мелким и купить диски. Веришь, нет? Это та самая фужинская классика жанра. Хоть ты сдохни! Если бы Ади предложили хату в Беверли-Хиллз, и ягуар, и Анджелину Джоли в жены, он все равно бы выбрал крутящиеся диски и повесил на стене в своей крошечной комнатухе на Фужинах. Трындец ему. Точно наркоманом будет…

Тут петарды взрываться стали. Матч закончился, а мы и понятия не имеем, кто чемпион Европы. Как самые отстойные лузеры! Я на качелях качался, Ади и Ацо мусолили косяк, а в Париже уже отмечали финал чемпионата Европы. А мы так и не знали, кто чемпион — «Арсенал» или «Барселона»? Точняк, мы от жизни отстали. Точняк.

Дома была полная тишина. Радован и Ранка по очереди храпели. Я в темноте свалился на свою кровать, одетый, и начал пялиться в потолок. Даже телевизор не хотелось включать, чтоб узнать, кто там все-таки выиграл. В полной отключке лежал, будто меня всерьез накрыло. Кажется, за два часа я даже ни разу не шелохнулся. Не знаю, закрывал я глаза, пытался заснуть? Таращился в потолок — и все. Как дебил.

А хуже всего, что мне это нравилось. Даже приятно было. Я слушал храп Радована и Ранки, какие-то голоса во дворе, шум поездов, гудение лифта, — я только недавно допёр, что это лифт. Я был спокоен, и мне это было до того по кайфу, что мог бы лежать так еще сто лет. И не из-за травы это вовсе: я всего-то один раз затянулся, да и то несильно, не в затяг. Тут было что-то другое, только я не понимал что. Я не ломал себе голову ни по поводу Радована, ни поводу Ранки. Ацо и Дамьянович, Ади и его товар, Деян и его двойки тоже меня не волновали. Не знаю даже, о чем я думал? Знаю только, что лежал с открытыми глазами и смотрел на хренов потолок, и на люстру, и на тени… и не знаю, на что еще?

Помню, я начал думать о китайцах, которые, замотанные в простыни, медитируют и впадают в нирвану и все такое. Они всегда мне казались слегка двинутыми, дурдом по ним плачет, а сейчас я представлял себя среди них: как я, такой же лысый и в этих их вьетнамках, сижу там и медитирую, и до лампочки мне весь остальной мир. Я даже подумал вдруг, что от всего, что со мной случилось, у меня конкретно поехала крыша и я уже больше не смогу опять стать нормальным. Только я вообще не переживал по этому поводу, спокойно представлял себе, как хожу по психушке в этой самой смирительной рубашке и потом, как Мэл Гибсон в «Смертельном оружии», выпутываюсь из нее. Только у него была травма плеча, поэтому он смог освободиться.