Горан Войнович - Чефуры вон!

Раньше мы никогда так не нажирались. Как уроды. Вот нам башню и сорвало. Мне больше всех. Что тут началось! И насилие, и национализм, и примитивизм, и шовинизм, и идиотизм, и пошлость — всё, короче. Началось все чинно-мирно, на баскетбольной площадке. Только вот после двух литров меня так поперло, что я бутылкой в щит запулил. Бутылка наполовину полная была, винище разлилось — и по щиту, и везде… И давай все на меня шипеть, особенно Ацо.

— Идиот! Мать твою двинутую! Пошел отсюда, придурок!

— Чё! Сильнее всех, мы сильнее всех! Цыгане мы, цыгане!

— Да иди ты, идиот хренов!

Деяну и Ади показалось прикольно, и они тоже стали бутылками в щит пулять. Но они-то по-любому косые, потому и промазали. Деян вообще был хорош! Почти как я.

— Сербия! Сербия!

Вот всегда он с этими своими националистскими примочками. А я тоже поднажму.

— Босния! Босния!

Счастье еще, что Ади приколист.

— Азербайджан!

— Азербайджан! Азербайджан! Азербайджан!

Какой на хрен Азербайджан, бог знает, есть ли такой вообще. Но это хорошо, что Ади отвлек Деяна от этой его Сербии: тот, когда пьяный, заводит свою четническую волынку и давай грузить всех по полной.

Война в Боснии нас всех напрягла. У Ади в квартире семеро человек родни жило, у нас — моя двоюродная сестра Зорка. Но я ничего не помню, совсем мелкий был… А еще у нас где-то в третьем классе было время, когда мы только и делали, что ругались из-за войны в Боснии. Это ж надо, тупость какая, мы без конца срались и подначивали друг друга на тему национализма, повторяли за предками то, что они дома трындели, а предки у нас тупые, несли всякую ахинею — и мы за ними. Бредятина, дальше некуда. Мы и сейчас можем из-за этого срач устроить, но, по мне, это полный дебилизм. По мне, вообще смысла нет из-за всего этого сраться. Каждый о своем бакланит, и никого ни в чем не убедишь.

— Молдавия! Молдавия!

Тема! Не знаю, как мы оказались в автобусе, помню только, что там была какая-то чувиха. Скромная такая, но симпотная девка. Понятное дело, Деян к ней клеиться начал. И мы тоже. Как иначе, мы ж ужратые.

— Я тебя знаю. Ты из третьего, да? Я слышал, что телки из третьего любят потрахаться. Так, да?

— Эй, малышка! Ты бы мне дала? Если бы ты мне дала, я б тебе сказал хвала ! [65] Хва́ла — спасибо (hvala; слов., серб., хорв.).

— Пи́-и-и-чкэ-э ! [66] Пи́-и-и-чкэ-э! — ругательство, означает женский половой орган (pička; слов., серб., хорв.).

— Это твоей мамы сумочка или твоя?

— Как тебя зовут? Санэла, точно?

— Санэла-а-а! Санэла-а-а-а!

Этот дебил Деян подошел к ней — и за волосы ее хвать!

— Ты их красишь? Краской «Лореаль» или той, что в киоске «Фрукты-овощи» продают?

Девчонка побежала к шоферу, тот автобус остановил, и она быстро слиняла.

— Эй, Мишко! Вези. Не останавливайся, когда ей выйти захочется, мать твою. Ты что, пидор, мать твою? Зачем ты ее выпустил!

Я хотел стырить табличку с заднего стекла — на ней «20» написано, — но стоять уже не мог и плюхнулся на заднее сиденье. А друганы мои давай долбить как чокнутые по стеклам, так что весь автобус затрясло. Ну, водила тормознул, дверь открыл.

— Выходите, пажалста.

Еще один чефур! Ёпть! Этих нельзя не заметить, ну хоть ты тресни. У меня аж в глазах потемнело, думал, вот-вот отрублюсь.

— Это ты давай, пажалста, лучше дальше вези, пока мы тебе весь автобус не расхреначили.

— Давай, давай, а то ща быстро в нокаут отправим! Мать твою!

Мы там чего-то орали, по стеклам лупили… Ацо хрень красную отодрал, чтоб стекло разбить, потом по сиденьям этой фигней мутузить начал, одно на фиг раздолбал. Чувак этот, водила, автобус больше не тормозил, почесал куда-то. У меня башка так кружилась, что с сиденья сползти не мог, помню только, как Ади меня куда-то тащил и орал, а потом — откуда ни возьмись — парочка легавых нарисовалась, они меня из автобуса и выкинули, как мешок картошки.

По мне, так во всем мире нет дебилов хуже, чем словенские полицейские. Самые большие отморозки из всех. Не поверишь, какие это гады. Дегенераты, блин. Реальные. Это такие психи психованные, что в голове не укладывается. Черт знает что. В натуре, черт знает что. Поймают тебя почти дохлого, тебе бы только в больницу на промывание желудка, — ничего особенного ты не натворил, так, в автобусе слегка побузил… А они тебя потом отделают, как последние свиньи. По почкам, мать их. А хуже другое: они ведь прекрасно знают, что утром придется тебя отпустить и ничего всерьез тебе сделать не могут. Но их это не колышет. Они тебя всю ночь будут дубинкой по почечкам долбить… И знают, суки, отлично знают, с какого боку тебя бить, чтобы потом следов не осталось. А больно — озвереть можно. В жизни меня еще никто так не дубасил. Больно было так, что, думал, сдохну. Да еще эти их штучки дурацкие. Нет чтобы тебя просто, спокойно отделать — нет, им надо их долбаные шизоидные игры устраивать. Что это за уроды хреновы. Нарисуют дерево на стене и какие-то там яблоки на нем, а ты должен подскакивать и как бы их собирать, впечатываясь рожей в стену. А у стены стоит горилла с резиновой дубинкой и херачит тебя по ребрам всякий раз, когда ты не допрыгнул или на пол свалился. Мать их подлую. Даже когда тебя рвет, кретин дебильный от тебя не отстанет и продолжает по ногам пинать. Прям в лицо тебе орут, будто плюют в морду. И так хреново, а они еще в живот лупят, блюешь потом, как собака.