Ди Фой - Сироты Каллидиуса

– А ещё её бесят твои зелёные волосы! – смеялась Лора.

– Они зелёные только на этой неделе! – возмутилась я. – Ей не нравились красные, не нравились синие, а зелёные-то чем не угодили?!

– Может, она хочет, чтобы твои волосы были натурального цвета? – предположил Айвен.

– Я сомневаюсь в том, что кто-то помнит мой натуральный цвет.

– Каштановый, – в голос ответили Лора и Айвен.

Я вздохнула и чересчур драматично закатила глаза. Что тут сказать – они знали меня лучше меня самой.

Я посмотрела на них двоих и невольно улыбнулась. Лора была пухленькой невысокой блондинкой на несколько месяцев младше меня. В отличие от остальных наших ровесниц, она не сходила с ума, глядя на вытянутое лицо Айвена. Не знаю, влюбилась бы я сама в него, не будь он моим братом. Конечно, девочкам очень нравятся такие милые мальчики – русые волосы тёплого оттенка, серые глаза с чёрными крапинками, как у меня, кстати, и ангельская улыбка. Но мне почему-то всегда хотелось видеть их с Лорой вместе. Чтобы она тоже стала частью семьи.

Когда обед закончился, все разбрелись заниматься своими делами. Айв задался целью доделать очередной сайт до конца недели. Лора умчалась в кабинет рисования на встречу со своим парнем. А я не могла найти себе места.

В полном одиночестве я сидела в общей комнате, стены которой были обклеены грязно-зелёного цвета обоями, и бесполезно пялилась в экран старенького компьютера, который считался героем приюта Брикмана. Допотопная машина предназначалась для всеобщего пользования, что, учитывая количество человек в интернате, значительно укорачивало жизнь умирающей техники. Компьютер был один на всех, потому что в кабинет информатики, снабжённый ноутбуками, в неурочное время пускали только Айвена и только из-за его таланта к программированию.

Для меня же мир кодов и электронной информации был понятен ровно настолько, насколько он понятен младенцам или старикам. Поэтому единственным развлечением стал просмотр мировых новостей. Который месяц самыми обсуждаемыми темами, по непонятным причинам, были однополые браки, беспорядки в Сирии и какая-то очередная американская пропаганда. Не найдя для себя ничего нового, я отправилась бродить по коридорам.

Спустя несколько минут меня нагнал Айвен. Он быстро дышал и беспокойно поправлял волосы.

– Неужели закончил свой очередной самый важный проект в жизни? – усмехнулась я.

Но брат был настроен серьёзно. Меня всегда удивляла его способность выглядеть взволнованно и уверенно в один момент.

– Мими, – твёрдо сказал он, – у нас очень мало времени.

К нам подбежала мисс Бутман. На вид ей было около сорока, и она не блистала особой красотой. Все вокруг относились к воспитательнице абсолютно нейтрально, кроме Айвена, который называл её «не ликвидной». С того момента, как меня перевели из приюта для младенцев, мисс Бутман считала своим долгом заботиться о «малышке Мари, которая выглядит слишком хрупкой, чтобы постоять за себя».

– Мистер Лидс, вы передали сестре то, что я просила? – спросила воспитательница.

– Не успел, мэм, – Айвен опустил взгляд.

– Не понимаю, почему вы двое медлите! Мария, директор требует ваш ответ завтра! И на вашем месте я бы согласилась, не раздумывая.

С этими словами воспитательница удалилась, а мы с Айвеном остались молча стоять в коридоре. Всё так же светило солнце за окном, и ничего не изменилось в старом добром приюте, вот только парень, который никогда не унывал, смотрел на меня глазами, полными тоски, а в моей голове всё смешалось от страха, и что-то кольнуло под рёбрами.

***

Несмотря на то, что сирот в приюте Брикмана проживало много, а условия жизни были достаточно хорошими, здание не отличалось излишним простором. В комнате ютилось по восемь человек, на две спальни приходилась одна ванная. Особо раскрепощённые девочки, которые не хотели ждать своей очереди, то и дело бегали в душевую к мальчикам, за что получали нагоняи от миссис Леман, да и от мисс Бутман тоже, хотя она и не была строга в подобных вопросах.

В приюте работало четыре особенных человека: Мистер и миссис Леман, мисс Бутман и мисс Харт. И никто из них не рассказывал нам о хозяине приюта – Дереке Брикмане.

Неизвестный бизнесмен, ко дню рождения которого мы всегда готовили подарки, был фигурой настолько интригующей и таинственной, что среди старших всё время рождались всё новые и новые слухи, а младшие просто тихо восхищались им, как каким-то волшебником или Санта-Клаусом – невидимым, но точно-точно существующим. О нём искали информацию в газетах, в интернете. Со дня основания приюта Дерек Брикман, кажется, ни разу не появлялся в нём. Хотя, кто его знает, может, приходил под покровом ночи – повидаться с директором, спросить, как дела и нужно ли что, отвалить кругленькую сумму и уйти заниматься своими делами, о которых – неудивительно – никто ничего не знал. Все знали лишь то, что он был немыслимо богат, раз содержал единственный в своём роде частный приют в графстве Кент.