Эдуард Беспяткин - Малиновый звон

– Давай и за графа, хуй с ним, – согласился Грохотов.

Мы торжественно выпили.

Критическая доза хозяйки Вали подошла к отметке триста граммов. В прихожей звякнул колокольчик. Это явились близняшки Оля и Галя. Они всегда приходят, если что. Они хорошие. Ибанов включил кем-то когда-то украденную магнитолу. Заиграло старое доброе диско. Все повскакивали с мест и принялись плясать, как в последний раз на Титанике.

Негр вытворял нечто невообразимое. Какие-то ритуалы вуду – аж страшно становилось. Якин скакал, как орловский рысак, и при этом орал матерные частушки. Я попытался пойти вприсядку вокруг хозяюшки Вали, но упал и больно ударился о шкаф, придавив хвост одной из собак. Та взвизгнула и укусила Грохотова. Шофер дал ей здоровенного пинка и сплюнул на ковёр. Снабженец Тухленко корчился где-то в углу, постоянно что-то жуя. Близняшки танцевали гибкий танец страсти.

Кассета кончилась. Мы, тяжело дыша, сели. Выпили ещё. Хозяйке Вале налили сразу сто пятьдесят и она, что-то сказав о внешкольной педагогике, рухнула на широкий топчан в углу. Завхоз Ибанов нежно укрыл её пледом, слегка поеденным молью. Потом он снова сел за компьютер: во-первых потому, что работу надо было доделывать, а во-вторых – у нас закончилась водка.

За бухлом решили идти мужчины. Собаки и близняшки проводили нас до лифта и мы весёлой гурьбой впёрлись в узкую кабину.

Я нажал «первый этаж», словно это была «ядерная кнопка». Лифт со скрежетом пополз вниз. Впятером в лифте было очень даже неуютно. Тусклая пыльная лампочка не прибавляла радости. Мне показалось, что мы спускаемся уже полчаса. Видимо, Якину тоже такое подумалось.

– Блядь, чего он так тащится? – неприятно спросил.

– Старый, сука, лифт, – успокоил его Грохотов.

Но когда прошло ещё десять минут, занервничал и он.

– Да что это за ёб твою мать! – зарычал он и стал нажимать остальные кнопки.

Лифт неожиданно остановился и его створки с противным лязгом раздвинулись. Мы, вспотевшие, вывалились из кабины и торопливо вышли из подъезда.

На улице была умопомрачительная темень. Не было видно даже соседних домов. Хитрая луна подло спряталась за тучи, и не горел ни один фонарь. Однако мы, повинуясь древнему инстинкту, зашагали направо в сторону круглосуточного магазина «Феникс». Мы прошли с полкилометра в полной темноте и тоскливой тишине. Не было слышно ни лая собак, ни пьяных криков местной босоты, ни ночного шёпота в кустах. Да и кустов мы как будто не видели. Только шуршание наших подошв говорило о том, что мы ещё существуем.

– Где этот чёртов магазин? – спросил Якин.

– Хуй его знает, – ответил я.

– Какая-то дрянь твориться, – вставил Грохотов. – Ёбаная тьма!

– По-моему, мы не по асфальту идём. Видно, не там свернули, – продолжил тему журналист.

– Да, блядь, какие-то камни, – согласился я.

И тут луна резко вышла из-за густой, похожей на пластилин, тучи.

И тут луна резко вышла из-за густой, похожей на пластилин, тучи.

То, что мы увидели, люди, склонные к анализу или, предположим, синтезу, называют «пиздец». Причем «пиздец» не просто как философская величина, а уверенный, не поддающийся никакому сомнению факт. Факт, под давлением которого рушились стены Трои, летал первый искусственный спутник и рождался новый день. Для нас этот день умер.

Мы находились в широком каменистом ущелье. Вокруг нас выстроились остроугольные зловещие скалы, поблёскивающие пакостным фиолетовым цветом. Тропа, по которой мы шли, терялась где-то в глубине тёмного и неприятного ущелья. Кругом была эта каменная сказка и больше ни хуя, собственно, не было.

Неожиданно лёгкий ветерок принес нам в подарок запах сероводорода.

– Я вижу тоже, что и вы? – с надеждой спросил я.

– Ну, типа, камни и пещеру? – уточнил Якин.

– Билять, где нас? – подал голос Зуаб.

– Да, видать, везде, – с досадой ответил тому Грохотов.

– Караул! – заорал снабженец Тухленко.

Короткое эхо раскидала его голос по округе, словно сопли. Вновь наступила гробовая тишина. Это напугало нас и особенно возмутило.

– Ещё раз тявкнешь, похороню, – выразительно сказал снабженцу Грохотов.

– О нас будут писать во всех медицинских журналах – как о свидетелях группового алкогольного делирия, – подбодрил всех Якин.

– Извини, но «белочка» как постабстинентный синдром, приходит с поздним похмельем, а ещё чаще через сутки-двое. А мы только травимся! А точнее – догоняемся, – возразил ему шофер.