Арина Полядова - Царская дочь

«Да».

«Здорово! Увидимся! Я буду на втором служении!»

***

А у жильцов, Оксаны и Серёги (по-другому его не называли), тоже всё не слава Богу.

Ночь. Бубнит телевизор. Сожители за стеной громко, безобразно ссорятся. Кажется, Серёга обвиняет партнёршу в неухоженности. Оксана орёт, визжит, материт свои волосы:

– Я не знаю, что мне делать с моими … волосами, чтобы они не сыпались!!!

– Сучка бесплодная!!!

– Нет, увидишь, я ещё рожу сына! И он будет меня защищать!!!

Серёга собирается и уходит. Оксана плачет и умывается в ванной. Всё за стенкой, всё слышно.

***

А в день рождения выпал снег. Михайлова надела чёрное платье на подкладке от «Зарины», серую накидку без рисунка, «очень хорошую турецкую дублёнку» без капюшона и ботинки-сникерсы.

Марина, в красивом джемпере из зелёных и красных полос, пришла на первое служение, но не ради Кати же! Выступал брат, которого звали то ли Дима, то ли Вадим.

– Сегодня у нас есть именинница, – объявил он в самом конце собрания.

И Михайлова вышла перед залом, Дима (ведь Вадима тоже можно звать Димой!) подарил ей христианский календарь миссии «Хлеб наш насущный», а собравшиеся спели песенку, на мотив “Happy birthday to you!”:

С днём рождения тебя!

Мы желаем тебе возрастать во Христе!

Святым Духом наполняться мы желаем тебе!

И поаплодировали, как же без этого!

Сестра Михайлова ещё не выучила пасторшу, и приняла за неё громогласную, громадную бабу в нелепой, модной у старух, шляпке. Она, кряхтя, залезла в старый джип и крикнула:

– Кому на станцию – садитесь!

Позже выяснилось, что в тёплое время года пастор добирался в церковь на… велосипеде, а в холодное – на автобусе. Ему, как многодетному отцу, полагался бесплатный проезд.

– Что же вы не сели с ними, доехали хотя бы до площади! – укоризненно покачала головой какая-то сестра.

– Мне туда не нужно.

В модных «сникерсах» с их внутренними каблуками ужасно неудобно спускаться с покрытой первым снегом «горы», оставленной в древности сошедшим ледником, а «очень хорошая дублёнка» оказалась тяжёлой, неудобной, и не согревающей при такой сырости. Но довольно элегантной.

За Катей увязался седой знакомый из автобуса, брат Владимир:

– А откуда они узнали? – как ей показалось, с издёвкой спросил он.

Михайлова же не могла знать, какое положение он занимает в церкви! Здесь, как и у детей Божьих, были свои звёзды, какие-то Варгузовы.

– Я просила их меня поздравить.

Катя вспомнила, как после богослужения он допытывался до каких-то тёток:

«А давайте пойдём сейчас все в Ферзёво пешком!»

«Нет, Володя, иди один куда хочешь! Это мы в молодости ходили…»

До «границы», но это только от ближайшей остановки, было пять километров.

Жил же брат Володя в соседнем Королькове, в посёлке Ткач.

– А что же вы у себя не ходите? – спросила Михайлова, чтобы заполнить паузу.

– Мы раньше ходили. И в «Восход» ходили.

Михайлова нашла статью Ульяны Скойбеды о «ребцентрах» в архиве «Комсомолки». Очень интересно, но всю картину портило хамство: журналистка называла спившегося участника войны в Нагорном Карабахе «алкашом». Катя подумала, что пишет малолетка, которой добрая мама утром перед работой мажет хлеб маслом, но это была уже женщина в возрасте, удостоенная отдельной статьи в Википедии!

Принимая Владимира за фанатичного брата, Михайлова «призналась»:

– А я до вас ходила к детям Божьим. Но бабки решили, что я много съела, и выгнали меня.

– А я один раз был у них в Мыльниках.

– Вам дали после служения бутерброд?

– Нет, наверное, чужим не дают.

– Ещё как дают, просто обед в соседнем корпусе! Должны были пригласить…

А может, сейчас уже не кормят, денег нет?

И Михайлова поняла, что Владимира не интересовала религия, просто он чувствовал себя одиноко. Куда ещё пойдёшь, как не в church? Это самое мудрое, называть эти американские «церкви» на их родном языке – «чёрчь». За всё время их разговора Владимир ни слова не сказал о Боге и Библии. Он её и не открывал, наверное.

Старик увязался провожать Катю, всё хотел вычислить её дом. Но они спокойно прошли мимо её девятиэтажки. Она довела Владимира до дороги, и он опять хотел вернуться. Но телефон Михайлова ему оставила, так как была до того одинока, что была рада даже такому собеседнику.

– Надо же, вам можно просто позвонить! – поразился «брат». – С Новым годом там поздравить…

А дома была, как всегда, гнетущая обстановка. К Оксане подходить было страшно. Она вежливо спросила: