Арина Полядова - Царская дочь

– Нет, я же не наркоманка.

– Да там же не только зависимые …

Михайлову всё время узнавали, как Штирлица в поезде, а точнее, с кем-то путали. Она очень не любила, когда так говорят. Будто её на чём-то поймали.

Но Катя напрягла лобные доли, отвечающие за память, и решила, что, скорее всего, Зинаида Григорьевна и Татьяна Васильевна – те самые «маячки», за которые она тогда зацепилась, чтобы не заблудиться в Сокольниках.

Екатерина осмотрелась. Комната угловая, на лоджию ведёт узкая щель из необычного для их старых квартир места. Зинаида Григорьевна любила цветы, и у окна целый зимний сад. Два дивана, большой и маленький, шкафчик с тонкими религиозными брошюрками и стеллаж с безделушками. Компьютер с плазменным монитором, из интернета играла харизматская «духовная музыка», – страстная, заводная. Дверной проём – огромный, и люстра из множества хрустальных шариков.

Но Михайловой в этой мажорной комнате стало как-то неуютно.

– Стручковы опаздывают сегодня, – объявила Зинаида Григорьевна.

Вскоре стал подтягиваться народ, годящийся Егоркиной в дети и внуки. Кудрявый брат с тёмным лицом, похожий на мулата, молодая парочка с малыми детьми и зачехлённой гитарой, брат с длинными и стройными, просто «тополиными» ногами и огромным брюхом, – они с его маленькой, и тоже толстой женой, уселись напротив Кати на маленьком диванчике. А Марины всё не было.

– Итак, – гневно заквохтала хозяйка, словно курица-наседка, когда все цыплята были в сборе, – меня зовут Зинаида Григорьевна, я – лидер домашней группы. Пусть сейчас каждый расскажет о себе.

Первой откликнулась ониксовая дама. Оникс же – «библейский камень».

– Меня зовут Татьяна Васильевна. Я пришла сюда из «Восхода». Я была там, потому что моя дочь Света и зять Саша – наркозависимые. Я уже на пенсии, но ещё работаю.

– А мы – Аня и Ваня, – представилась парочка с гитарой. – Мы – беженцы из Мариуполя. Иван участвует в прославлении. У нас двое детей, Ваня и Каролина.

– А почему Каролина, вы что, поляки?

– Нет, потому что красиво!

Кудрявого мулата звали Серёжа Щербан, и он из Молдавии. Пузатый брат с удивительно стройными ногами – Тигран, но с русыми волосами и голубыми глазами, вылитый Агайк! А вдруг родственник? Раиса Михайловна, церковная «база данных», с возмущением говорила, что Агайк – «пятидесятник, поменял деноминацию!» Его толстая жена – русская, её зовут Наташа, и у них есть дочка Кристина.

– Что ж, – объявила Михайлова, когда до неё дошла очередь, – меня зовут Екатерина Михалёва. У меня нет никаких родственников, и я среди вас – просто иностранка и чужеземка, так как единственная местная.

– Так я тоже – местная, – фыркнула сестра Татьяна Васильевна. – Я родилась на Парковой, в ФУБРовском доме…

– Трудно, конечно, сразу запомнить все ваши биографии.

– А это и не нужно, я просто хотела, чтобы вы все познакомились, – всё также жёстко и недовольно ответила хозяйка дома.

И домашнее служение началось. Брат Ваня прочёл молитву, на которой, в отличие от детей Божьих , никто не встал, сыграл на гитаре несколько хвал , – слов Катя, разумеется, не знала. Как раз подошла Марина Стручкова.

После восхваления разбирали воскресную проповедь, – кто что запомнил и как понял. В заключение вопросили:

– Кому за что молиться?

– Нам – за собственное дело, – мечтательно сказала беженка Аня. – Надоело работать на дядю, хотелось бы иметь что-то своё…

Счастливые беженцы! А сколько их погибло в 90-е, – из Чечни, Прибалтики и Средней Азии! Хорошо, если хоть вагончик в лесу заимели!

– Есть просьба, – вспомнила Зинаида Григорьевна. – Кто из вас едет утром в сторону метро Щёлковская? Нужно отвозить ребёнка в христианскую школу к девяти.

Татьяна Васильевна попросила за детей-наркоманов. Ещё нужно было молиться за «прокол под проезжей частью».

– А вам, Катенька? – уже ласково спросила Зинаида Григорьевна.

Михайлова воспринимала всё это по язычески – как волшебство, но решила огласить молитвенную нужду , – а вдруг поможет?!

– У меня скопился большой долг за квартиру, чтобы я могла как можно скорее его погасить.

И Ваня, сидя в обнимку с гитарой, сказал на это задумчиво:

– Тогда, наверное, надо молиться о работе.

– Вы работаете, Катенька? – всё также ласково спросила Зинаида Григорьевна.

– Сейчас нет.

Все встали и загудели на иных языках . Это был какой-то ужас, у Михайловой волосы дыбом встали! Но перемежевались и молитвы на русском, и Катя запомнила, как брат Ваня ласково помолился о ней: