Геннадий Ерофеев - Тихий русский

Неудачным нынешнее лето оказалось и для работников ко л хоза «Пойма». Вернее, для колхозног о стада: всех тридцать пять бурё нок и одного быка-производителя в начале весны пришлось забить по причине поразившего парнокопытных заболевания. Одно к одному: трава на пойменных лугах уродилась плохонькая, будто прознала о коровьей эпидемии – зачем из кожи вон лезть? Скосить карликовую траву «пойменцы» в этом сезоне не сподобились: то ли из-за дефицита солярки, то ли по лености, то ли по приказу пропившего мозги начальства. Поэтому вдоль Генкиного маршрута стояла непривычная тишь да благодать – раздолье для волка-одиночки. Такого звенящего тишиною безлюдья , какое наблюдалось здесь даже в разгар лета, Геныч не припоминал – что же говорить о сере дине октября? И Геныч наслаждалс я тишиной и одиночеством. В смысле безопасности тоже имелись положительные сдвиги: обычно трасса про бега обильно «заминирована» бурё нками, сейчас же он бежит раскованно, не боясь ежесекундно угодить в противоджоггеровские «мины-ловушки».

Т раву по осени поджигали и прежде , но в этом году пожар распро с транился н а восток и юг дальше обычного. Гарь подступила к зара стающему камышом и осокой озерцу Песчаному, возде которого традиционно устраивали свой стан-бивуак колхозные косцы.

Тропинка круто – более чем на девяносто градусов – вильнула вправо, повторяя береговой изгиб постепенно превращающегося в болото озер а. Теперь Геныч поневоле забирал правее, а плохо видимое отсюда шоссе – левее; если не менять направление, их пути неизбежно должны пересечься.

Гарь всё тянулась и тянулась на юг и закончилась лишь у обычно пропитанной влагой кочковатой болотистой низинки. Д ающая знать о себе приглушё нным шумом дорога и столь же «малошумящий» Геныч продолжали сходиться. Но очередной прихотливый зигзаг извилистой тропки – на сей раз влево и чуть ли не назад, на север – вновь развё л в стороны пути джоггера и струящейся средь лугов и полей, как торопящийся на зимовку уж , асфальтовой змейки.

Преодолев крутой, но короткий под ъем, Геныч пересё к запретную для обутых в «адидасы» непарнокопытных джоггеров зону – коров ье тырло, летнюю резиденцию бурё нок. Каждое лето в прохладной тени молодых дубков и лип под присмотром одного-двух пастухов и собаки-овчарки здесь мирно отдыхали , вторично пережё вывая жвачку, безобидные коровы . Сейчас примитивный деревянный за гон пустовал, даже коровьих лепё шек не было видно.

Плавный короткий спуск - и Геныч уже не под сенью отряхнувших листву «дерев», а в чистом поле . Вернее, на обширном лугу – главной сенокосной делянке в одночасье лишившихся «рогов и копыт» бедных «пойменцев». К её восточному кра ю спускается западный склон Зелё ной Шишки, гус то поросший уже не юными, но всё ещё молодыми дубами. Во вр емена Ивана Грозного дубравы в муром ском крае преобладали, к нашим дням нескончаемые когда-то дубовые леса и рощи выродились в крохотные зелё ные островки: у последних героев XX -го века руки привыкли не к топорам – к воющим бензопилам.

Геныч дотрусил до подножия холма и побежал вдоль западного склона на юг, перепрыгивая через выступающие из земли корни дере вьев. Под защитой холма было ещё тише, глуше и безветреннее , нежели в чистом поле, а главное – приятнее, приватнее и уютнее. Шоссе и тропинка опять, в который уже раз, начали неумолимо сближаться. Шоссе было недалеко, и там, где Геныч обычно поворачивал на сто восемьдесят градусов, заходя на очередной круг, оно на мгновение показывалось из-за покрывающих холмик с тырлом кустов и деревьев. Этот короткий, если идти по прямой, отр езок от «мё ртвой точки», где, вынужденно замедляя бег, разворачивался в обратную сторону Геныч, представлял собой грунтовую дорогу, которой ин огда пользовались колхозные шофё ры грузовиков, частники-автомобилисты и редкие в наше время «водители кобыл».