Геннадий Ерофеев - Тихий русский

Ширина реки в створе моста – приблизительно чет ыреста метров. Ничего себе ручеёк. Рифлё ный настил пешеходной дорожки вывел Геныча на асфальт: уже не владимирский – нижегородский.

Из навашинских автобусов десантировалась на в иду у скучаю щих возле бытовки ментов разношё рстная толпа приезжих. Их интересы в основном ограничивались территорией муром ского рынка, поэтому большинство туристов поневоле были обременены вошедшими в анекдот вместительными клетчатыми баулами. Дабы не платить за пользование мостом, водители навашинских автобусов паркуются на нижегородской стороне реки – как и частные автомобил исты. Оставшуюся часть пути до муром ского рынка негоциантам приходится преодолевать «пеши» – всего-то около километра, зато п очти всё время в гору.

Раскладывая складные тележки, радостно гомонящий народ принайтовывал к ним безразмерные баулы – «бабьими» в основном, а не рыбацкими и не морскими узлами, потому как состоял этот народ главным образом из женщин. Водители автобусов доставали сигареты и с наслаждением разминали ноги, ну а владельцы частных транспортных средств, спла в и в на муром ский базар впрягшихся в те лежки жё н, сестер и матерей, нал егали не только на табачок, но и на пивко – благо, стилизованная под лежащую на боку пивную бочку забегаловка была совсем ряд ом: в близком и далеко не случайном соседстве с милицейским постом.

Геныч обошё л торговок стороной и, забирая влево, наконец ступил с асфальта на землю.

Справа, вверх по пологому склону, текла в направлении Навашино редкая пока вереница машин, среди которых промел ькнул и давешний «мерседес» – чё рт знает с какими номерами. Густеющий кустарник заметно срезал уровень доносящегося с шоссе и автобусной остановки шум а, и у Геныча отлегло от сердца, он начал отмякать. Хоть на часок-другой уединиться: не слышать по шлой болтовни горластых баб, не видеть вечно подозрительных и похмельных ментов, не обонять пивную отрыжку вываливающихся отнюдь не из бочки Диоге на расхристанных автомобилистов . Просто бежать куда глаза глядят – в прямом смысле этого слова.

Узенькая тропинка, хорошо заметная среди выжженой местными хулиганами травы, кустарника и оголившихся в преддверии зимы деревьев, получивших несовместимые даже с растительной жизнью ожоги, влекла, манила, зв ала вперё д – как пишущаяся опять, наверное, в стол книга. Может, и нет никакой трагедии: жить, дышать, бежать и писать вот так – «в стол», бесцельно, созерцательно? Может, в этом и заключается подлинное человеческое счастье? Поэт однажды сказал : «Я часто думаю, насколько всё бессмысленно – за двумя-тремя исключениями: писать, слушать музыку, пытаться думать». Это был самый мудрый, ставший главным дл я неказистой жизнё нки Геныча «п ароль».

До холма Зелё ная Шишка, вокруг которого Геныч обыкновенно накручивал километры, по прямой не так уж далеко. Но у него был свой маршр ут – более длинный. Ещё много лет назад от отмерил дистанцию в три километра от начала т ропинки до западного склона Зелё ной Шишки . Дополнительные круги в соответствии с магией круглых цифр т оже постарался «округлить»: удобно подсчитывать килом етраж – не запутаешься, не собьё шься.

В удачное лето здесь, за рекой, подлинный рай . Терпкий запах млеющих под палящим солнцем ракит смешивается с медвяным ароматом разноцветья-разнотравья и с ничем не сравнимым тончайшим фрагрансом, который источа ет притаившаяся в ворсистом зелё ном ковре дикая земляника – умирать не хочется! Правда, буколическую идиллию нет - нет да и нарушают задранные к лазурному небу задницы пожилых преимущественно баб: пугая бабочек и шмелей, природных медосборщиков «в законе», они в хищной торопливости захватчиков спешат урвать свой кусочек нехитрого «собирательского» счас тья. Иногда чудесные земляничные ароматы можно уловить даже в середине осени. Но нынешнее лето не задалось, и всё вокруг заполняет сейчас запах гари – постарались не молнии и не солнышко, а неприкаянное муром ское хулиганьё.