Чак Паланик - Бойцовский клуб (перевод А.Егоренкова)

Двадцать бритых затылков.

Водитель оборачивается на сиденье и обращается ко мне, сидящему позади:

— Мистер Дерден, сэр, я просто восхищен вашим поступком.

Я вижу его первый раз в жизни.

— Вы же простите мне это, — продолжает водитель. — В комитете сказали, что это ваша собственная идея, сэр.

Бритые затылки оборачиваются один за другим. Потом поочередно поднимаются с мест. У одного тряпка в руке, и чувствуется запах эфира. У того, что ближе всех, — охотничий нож. Тот, с ножом — это механик бойцовского клуба.

— Вы смелый человек, — говорит водитель автобуса. — Надо же — назначить домашним заданием самого себя.

Механик обрывает водителя:

— Заткнись.

И добавляет:

— Тот, кто на стреме — не должен болтать.

Ясно, что у одной из обезьян-космонавтов есть резиновая ленточка, чтобы обернуть тебе яйца. Они столпились у начала салона.

Механик говорит:

— Вы же знаете расклад, мистер Дерден. Вы сами говорили. Вы сказали — если кто-то когда-нибудь попытается закрыть клуб, — даже вы сами, — схватить его и отрезать ему яйца.

Шары.

Хозяйство.

Орехи.

Huevos.

Представьте, как лучшая часть вашего тела лежит, замороженная, в пакетике в Мыловаренной Компании на Пэйпер-Стрит.

— Вы же знаете, драться с нами бессмысленно, — говорит механик.

Водитель автобуса жует бутерброд, поглядывая на нас в зеркало заднего обзора.

Вдали завывает полицейская сирена, приближаясь к нам. Далеко в поле грохочет трактор. Птицы. Заднее окно автобуса полуоткрыто. Облака. Бурьян растет по краю разворотной площадки из гравия. Пчелы или мухи гудят над сорняками.

— Да, и еще такая вот мелочь, — говорит механик бойцовского клуба. — На этот раз это не просто угроза, мистер Дерден. На этот раз нам придется отрезать их.

Водитель автобуса говорит:

— Полиция.

Звук сирены стихает где-то перед автобусом.

Так от кого же отбиваться?

Полицейская машина подтягивается к автобусу, сквозь ветровое стекло падают блики красного и синего света, и кто-то снаружи кричит:

— Стоять, вы!

И я спасен.

Как бы.

Я могу рассказать полиции о Тайлере. Я расскажу им все о бойцовском клубе, и, может, попаду в тюрьму, — и тогда разобраться с Проектом Разгром будет уже их задачей, а мне не придется пялиться на нож, опустив взгляд.

Полицейские поднимаются по сходням автобуса, первый из них спрашивает:

— Уже порезали его?

Второй полицейский говорит:

— Давайте побыстрее, вышел ордер на его арест.

Потом снимает фуражку и извиняется передо мной:

— Ничего личного, мистер Дерден. Рад наконец встретиться с вами.

Я говорю — «Вы все совершаете чудовищную ошибку!» Механик замечает:

— Вы знали, что, скорее всего, скажете это.

«Я не Тайлер Дерден!»

— И эти свои слова вы тоже предсказали.

«Я меняю правила! У вас останется бойцовский клуб, но мы больше не станем никого кастрировать!» — Да, да, да, — отмахивается механик. Он на полпути ко мне между рядами кресел, держит нож впереди себя. — Вы знали, что, скорее всего, скажете и это.

«Ладно, пусть я Тайлер Дерден. Я! Я Тайлер Дерден, и я диктую условия, и я приказываю — убери нож!» Механик окрикивает через плечо:

— Какое наше лучшее время на «отрезал-и-удрал»?

Кто-то кричит в ответ:

— Четыре минуты!

Механик спрашивает:

— Кто-нибудь засек время?

Оба полицейских уже взобрались внутрь и стоят у входа в автобус, один из них смотрит на часы и говорит:

— Секундочку. Сейчас, секундная стрелка будет на двенадцати.

Полицейский говорит:

— Девять.

— Восемь.

— Семь.

Я ныряю в открытое окно.

Мой живот упирается в тонкую металлическую раму, и позади орет механик бойцовского клуба:

— Мистер Дерден! Вы испортите нам все время к хренам!

Свесившись из окна наполовину, я вцепился в резиновый край покрышки заднего колеса, хватаю его за обод и тянусь наружу. Кто-то хватает меня за ноги и тянет внутрь. Я кричу крошечному трактору вдали — «Эй!». И опять — «Эй!». Мое лицо горит, наливаясь кровью, — я свесился вверх ногами. Немного подтягиваюсь наружу. Руки, обхватившие мне лодыжки, подтягивают меня назад. Галстук хлопает мне по лицу. Пряжка ремня цепляется за оконную раму. Пчелы, мухи и заросли сорняков в считанных дюймах от моего лица, и я кричу — «Эй!».

Руки цепляются за корму моих брюк, пытаясь втянуть меня внутрь, стаскивая мои штаны за ремень с задницы.

Кто-то внутри автобуса выкрикивает:

— Одна минута!

Туфли соскальзывают с моих ног.